– Ловушка, – легко соглашается второй. Это он собирался угостить меня ядом, судя по описанию – смешанного действия. Высокий худой блондин с разболтанными движениями марионетки на первый взгляд не представляет особой опасности. Не сразу замечаешь жесткий взгляд сощуренных глаз, твердую линию рта и подбородка. Блондин не прост, не прост.
Третий молча вытаскивает меч, вот с ним все как раз ясно. Судя по виду – обнищавший дворянин, что подался в убийцы. Теперь у него надежная и денежная работа, что никогда не кончится. Лицом дворянин сильно смахивает на хорька, он среднего роста, худощав. Трудно сразу решить, кто из них опаснее, ясно одно: абы кого на такое дело не пошлют. Каждый из них заслужил определенную репутацию, командой работают не в первый раз.
– Предлагаю сдаться, – быстро говорю я.
Блондин внимательно прислушивается к происходящему за дверьми, самоуверенно заявляет:
– Обойдемся, их там всего-то человек шесть-семь.
Хорек и Лягушачий Рот синхронно кивают.
– Что с этим? – любопытствует крепыш.
– Убейте, – пожимает плечами блондин как бы в недоумении. Неуловимо быстрым движением выхватив меч, он мягко отворачивается к входной двери, что продолжает содрогаться от ударов. Судя по всему, ее высадят только минут через пять, да и то, если догадаются сходить за топорами. Убийцы давно бы скрылись через окно, но там такая решетка, что удержит даже белого медведя, а это тот еще хищник.
– Разыграем на пальцах? – азартно предлагает Лягушачий Рот.
– Давай, – фыркает Хорек.
– Не надо меня убивать, – заламываю я руки. – Я всего лишь мирный лекарь. Меня заставили, я не виноват!
– Хватит кричать, – морщится Хорек. – Жил трусом, так хоть умри, как мужчина!
Но я вовсе не собираюсь умирать, рано мне еще. В планах у меня полюбоваться окончательной победой французского оружия, а затем вдоволь намахаться шелковым платочком, когда последнего английского солдата пинками загонят в трюм, а последний корабль возьмет курс на белые скалы Дувра.
А потому я буду бороться за исполнение желаний. Разумеется, и речи не идет о том, чтобы сойтись в фехтовании с тремя опытными мастерами смертоубийств, мне поможет только хитрость. Убежденные в явной моей безобидности, на какую-то пару секунд убийцы расслабляются, и в то же мгновение я взрываюсь фейерверком метательных ножей.
Первым умирает легкомысленно подставивший спину блондин. Тяжелое лезвие мягко входит по самую рукоять чуть ниже затылка, рассекая позвоночный столб. Главаря с силой бросает вперед, на содрогающуюся дверь. В тот момент, когда он бьется лбом о мореный дуб, блондин уже мертв. Второй нож Хорек ухитряется отбить мечом на лету, а третий лишь неопасно цепляет Лягушачий Рот за правое плечо.
М-да, а целил я крепышу в сердце. Судя по всему, метателем ножей в цирке мне не стать. Но сейчас некогда думать о карьере, разъяренный Лягушачий Рот с истошным ревом бросается на меня, в руках угрожающе поблескивают длинные кинжалы.
Я плавным движением выхватываю из-за изголовья ложа маленькую страховку – генуэзский арбалет. Как только я узнал о задуманной «братьями» ловушке и предложил себя в качестве живца, тут же присмотрел подходящую модель в оружейной комнате замка. Недаром в России говорят, что Бог помогает только тем, кто и сам не плошает. Сделанный по специальному заказу арбалет радует опытный глаз не только дивно изукрашенным ложем, но и металлическим луком с усиленной стальной тетивой.
Дорогая игрушка, она на близком расстоянии с гарантией прошибает как двойную миланскую, так и лучшую золингеновскую броню, ту самую, что идет на вес серебра. А больше серьезные люди в расчет ничего и не берут. Остальные европейские доспехи являются лишь грубыми подделками и неудачным подражанием.
Килограммовая металлическая стрела, что еще зовется болтом, покидает ложе арбалета со скоростью двухсот километров в час. Сила удара в упор такова, что нападающего отбрасывает к стене, где он и остается висеть пришпиленным, что твой жук на булавке.
– Двое уже убиты, – констатирую я холодно, глянув глаза в глаза Хорьку, – вновь предлагаю сдаться.
– На том свете предложишь, – шипит тот.
Некоторое время мы ломаем друг друга взглядами, затем убийца пружинисто прыгает ко мне, пытаясь достать первым же ударом меча. На такие штучки меня не поймаешь, этот финт я проходил. Я отбиваю бритвенной остроты лезвие в сторону, в отместку пытаюсь пнуть противника в пах, но еле успеваю отдернуть ногу: в левой руке у Хорька как по волшебству возникает дага. Короткий клинок с толстым лезвием и длинной гардой имеет вид трезубца. Им исключительно удобно ловить и ломать чужой меч, но при нужде дага вполне годится, чтобы обезножить противника.
Воины, которые бьются двумя клинками сразу, встречаются лишь в кино. В реальной жизни два меча одинаковой длины постоянно задевали бы друг друга, опасно замедляя движения и сбивая рисунок боя. Столетия непрерывных войн выработали иной стандарт, когда в одной руке зажат длинный клинок, а в другой – короткий. Так принято сражаться не только в Европе, на другом конце света двумя мечами бьются японские рыцари, самураи.
К сожалению, я знаком с подобной манерой фехтования лишь понаслышке, ведь знать все на свете невозможно. Вам признаюсь, что сразу почувствовал Хорька более опасным из двух оставшихся в живых убийц. Будь моя воля, ему бы висеть на стене, пришпиленным арбалетным болтом, а с тем коротышкой я бы как-нибудь справился… Увы, в поединщики мне достается мастер клинка.
Убийца гоняет меня по всей спальне, играя как кот с мышью, пока не зажимает в углу. Я давно лишился меча, сейчас он валяется в противоположном углу комнаты, столь же недостижимый, как если бы висел у Хорька на поясе. А удары с трудом я парирую двумя кинжалами, какие обронил Лягушачий Рот… поправка, уже одним кинжалом, второй отправляется в дальний угол, к моему клинку.
На оскаленном лице появляется победная улыбка, а я понимаю, что конец близок. В тот момент, когда убийца с торжествующим ревом заносит меч над головой, его рука волшебным образом отделяется от туловища вместе с плечом. Обдавая водопадами крови, умирающий рушится прямо на меня. Я с усилием спихиваю с себя тяжелое тело, кое-как выпрямляюсь на подгибающихся ногах.
– Какого черта! Что вы здесь делаете? – с яростью сиплю я.
– Неужели даже спасибо не скажешь? – поражается старший из «братьев», Жак.
За его спиной довольно скалят крупные, как у жеребцов, зубы двое остальных, с легкостью помахивая гигантскими двуручными топорами. Из-за широких, плотно обтянутых кольчугами плеч выглядывают встревоженные лица воинов.
– Это Жанна нас послала, – гудит «братец» Жан. Рык заполняет всю комнату, заставив испуганно дребезжать чудом уцелевшее стекло.
– А мы не хотели идти, так погнала силой, – басовито жалуется младшенький, Пьер.
– Правильно не хотели, – отрезаю я. – Она ж дитя совсем, думает чем угодно, только не головой. А вы ее оставили без охраны!
