Против обычных людей Кирсьен не хотел использовать волшебство. Но оборотень и чародей вызывали лишь презрение и ненависть. Поджарить их не будет великим грехом. Скорее, наоборот.
Огненный шар уже почти сорвался с руки тьяльца, как вдруг невысокая тоненькая фигура выскочила из-за спины дель Гуэллы, бросаясь толстому колдуну на грудь.
Халль?!
Чтобы не зацепить наследника Медрена, Кир сбросил огненное заклинание в траву, которая немедленно обратилась в облачко дыма, и даже земля в этом месте обуглилась. Такое заклинание пропало!
А что делает Халль? Вернее, Халльберн, если вспомнить полное имя молодого графа.
Мальчишка вцепился в горло толстому чародею. Ему не помешали связанные руки. Впился клещом – не оторвать. Пузатый выпучил глаза, кажется – что-то кричал, но его слова заглушались шумом сражения, и бил наотмашь Халля кулаками. Справа, слева! Справа, слева! Темноволосая голова дергалась, грозя оторваться, но медренец – Кир знал его характер не понаслышке – не собирался сдаваться. Упрямец! Такого проще убить, чем оторвать, если уж добрался до вражеского горла.
Нужно прежде всего помочь мальчику…
Кир бросился вперед, перехватывая поудобнее расщепленную на конце палку. Деревяшка, конечно, не меч, но ведь и он уже не тот забияка, что был раньше, а все-таки волшебник. От попавшегося на пути офицера – генеральского адъютанта, по всей видимости – тьялец отмахнулся словно от назойливой мухи. Барнец надеялся запросто перерубить дурацкую палку, но здорово просчитался. Держак столкнулся со стальным клинком и зазвенел в ответ. Меч не выдержал и преломился у крестовины. Кир ударил офицера в висок из высокой октавы. Не насмерть. Просто оглушил. Пускай отдохнет немного…
Его прорыв заметили. Дель Гуэлла сморщился, будто в конский кругляш вступил, и ткнул Халля согнутым пальцем под ухо. Пальцы мальчика разжались, и он осел безвольным кулем на траву. Исельн отдал короткий приказ колдуну и шагнул навстречу Киру.
Выпад!
Молодой человек отразил, закрывшись квартой.
Ответил, целя в грудь.
Дель Гуэлла отбил примой. Ударил по ногам.
Кир защитился септимой и, вывернув кисть, попытался достать висок противника…
Мир сузился до размеров пятачка вытоптанной травы, где они танцевали, обмениваясь ударами.
Несмотря на седину, дель Гуэлла фехтовал легко и непринужденно. Ровное дыхание и пренебрежительная ухмылка под закрученными усами. Кир, особо не надеясь на раненую ногу, тихонько перемещался по кругу вправо. Этим он рассчитывал развернуть врага лицом к солнцу, что дало бы ему самому хотя бы незначительное преимущество.
Со стороны казалось, что о колдовстве он забыл. На самом деле тьялец уже дважды пытался создать атакующее заклинание, но сила стихий ускользала. Все его внимание уходило на то, чтобы отражать удары дель Гуэллы и поддерживать твердость древесины, которая служила ему оружием.
– В сторону! – Мастер налетел сбоку. Оттолкнул Кира, едва не сбив с ног. – Мой он, понял?! – Поймал на корд клинок дель Гуэллы, закрутил его и отправил в землю.
Молодой чародей перевел дух, опираясь на палку. Глянул по сторонам, и как раз вовремя, чтобы успеть заметить падающего с копьем в животе толстяка-колдуна. Соловый кентавр, убивший его, встал на дыбы, нацеливая следующее копье прямо в холку котолака.
Оборотень и не подумал дожидаться, когда его пришпилят, словно цветок к прическе. Он мелькнул рыжей молнией, подныривая под широкие копыта, взмахнул когтистой лапой… Длинный коготь пробороздил кровавую черту вдоль брюха, а потом ударил в пах. Алая кровь ударила струей, обдавая брызгами вздыбленную шерсть хищника. Конечеловек завалился набок, неестественно изгибая туловище, чтобы заглянуть себе под брюхо.
И тогда Кир, не дожидаясь, пока котолак прикончит еще кого-нибудь, выпустил огненный шар. На самом деле шаром вылетевший сгусток пламени можно было назвать лишь с большой натяжкой. Скорее, огненный огурец. Да не в форме дело!
Барон Фальм, видно, заметил летящее в него пламя. Оскалился, прижал уши (точнее, одно ухо – второе висело лохмотьями) и прыгнул в сторону. Не дожидаясь результата первого броска, Кир выпустил подряд еще три огненных шара. Веером, как когда-то Пустельга метала орионы. Оборотень не должен уйти. Хоть и быстрый, как бестия, а все же не сумеет. Не под силу это живому существу. Котолак извернулся в полете, выкрутился немыслимо, как будто не было у него костей, а связки могли растягиваться сколько угодно. Этим зверюга сохранил себе жизнь. Один язык пламени скользнул ему по загривку. Шерсть затрещала, взвился смрадный дымок. Второе заклинание угодило в переднюю лапу, исторгнув из кошачьего горла пронзительный вопль.
Кентавры с радостными криками бросились добивать подраненного врага. Но котолак и не думал сдаваться. Уклоняясь от копья Желтого Грома, он прыгнул на ствол ясеня, оттолкнулся задними лапами и, пролетев над головой степняка, ударился в грудь пегого Стоячего Камня.
Мелькнул тесак, зажатый в могучей руке вожака кентавров.
Клацнули длинные клыки.
Роняя капли крови, оборотень длинными прыжками помчался в лес. Уже не впервой барону Фальму бросать соратников. А что поделать? Своя шкура дороже. Преданность и самоотверженность – свойства характера, редко встречающиеся у шпионов и заговорщиков.
Стоячий Камень постоял несколько мгновений на шатающихся ногах и тяжело опустился на колени. Вернее, на запястья – название, пригодное равно как для лошадей, так и для кентавров. Нижняя часть его груди представляла собой сплошную рану – кожа и мускулы разорваны в лохмотья, наружу торчит кость, прикрывающая солнечное сплетение степняков. Кровь текла ручьем, алея на белой шерсти и влажно поблескивая на черной.
– Задними лапами, сволочь… – сказал Мастер, вытирая клинок о рукав. На его куртке виднелся порез с помокревшими краями, но лицо светилось удовольствием от честно выполненной работы.
Бой вокруг затих сам собой. После смерти толстяка в жреческом балахоне барнцы начали разбегаться, словно крысы из горящего амбара. Куда только делась их стойкость? Кентавры подгоняли их, но далеко не преследовали. Никуда они не денутся в сердце чужой страны. На самом деле выбор невелик – или сдаться табальцам, или погибнуть до единого от рук арунитов, которые непременно будут мстить за грабежи и унижения.
Кир, озабоченный бегством барона, напрягся и раскинул сеть из воды, воздуха и огня. На пятьдесят шагов, на сто… А ну, еще! Ты можешь…
Вот и оборотень. Словно звякнул сторожевой колокольчик, дрожь пробежала по невидимым тяжам, составляющим разведочную сеть. Уходит, но медленно. Очевидно, его рана тяжелее, чем показалось на первый взгляд. К багровой, пульсирующей ненависти, которой горела душа котолака, примешались яркие пронзительно-желтые вспышки, свидетельствующие о боли и страдании. Ничего, страдай. Мало из-за тебя другие мучились?..
Желтый Гром поравнялся с вожаком, протянул руку, желая поддержать под локоть. Пегий кентавр глубоко вздохнул, закрыл глаза и повалился набок. Все ясно. Кровопотеря… Сейчас бы хорошего лекаря. Или коновала? Кого нужно кентавру?
