— Пожалуйста, возьми меня силой, господин, — сказала она. — Пожалуйста, подвергни меня изнасилованию рабыни.
— Почему? — спросил я.
Рабыня, пораженная, посмотрела на меня. Она беспокойно двигалась в ремнях. В глазах ее были слезы.
— Я умоляю об изнасиловании, — сказала она, — пожалуйста, господин, возьми меня силой! Изнасилуй меня!
— Почему? — переспросил я.
— Разве это не очевидно? — плача, проговорила она, извиваясь в золотых ремешках.
Я улыбнулся.
— Я… я… — начала запинаться она.
— Говори, — велел я.
— Я… я полна желания в моем ошейнике! — заплакала она и покраснела.
— Какая ты вульгарная маленькая рабыня! — заметил я.
— Какой зверь — господин, — ответила она, — что заставил девушку так откровенно признаться в своих потребностях.
Тогда я присел и развязал ее лодыжки, но взял их крепко в руки. Я почувствовал, как она пытается, напрягаясь, раздвинуть их, но не может сделать этого. У нее было мало сил, и, в любом случае, ее силы были ничто в сравнении с моими. Ноги не могли быть разведены, пока я не захочу.
— Это будет первый раз, когда ты на самом деле овладеешь мной как мой настоящий господин, — сказала она. — Ты взял меня на улице Извивающейся Рабыни как монетную девушку, простую наемную девушку, уличную девушку, девицу из трущоб. И ты взял меня, беспомощную рабыню, которая не узнала тебя под маской незнакомого горианского хозяина. Но теперь ты первый раз будешь обладать мной под своим собственным именем и по своему праву.
— Да, — согласился я.
— Пожалуйста, господин, — сказала она, — можно, я попрошу тебя об одной вещи? Пусть это будет быстро, умело и небрежно. Направь на меня свое вожделение как на простой предмет!
Я разглядывал ее. Очевидно, от моего малейшего прикосновения она испытает оргазм. Я еще ни разу не видел рабыню, настолько готовую к полному использованию. Она хотела, чтобы ее первое совокупление со мной, под моим именем и властью, сразу сделало бы ясным, что она в моих руках просто обычная рабыня.
— О! — вскрикнула она, когда я быстро раскинул врозь ее лодыжки.
Она посмотрела на меня с внезапным страхом. Тогда я овладел ею.
— О да! Да! — кричала она.
Затем я отодвинулся от нее. Она лежала у моих ног, на боку, со связанными сзади руками.
— О да, да, — тихо бормотала она.
Я овладел ею небрежно, быстро, безжалостно, без сентиментальной нежности. Я овладел ею как бессмысленным куском рабского мяса.
— Да, — тихо стонала она, — да, да.
Я смотрел на нее сверху. Сексуальность в женщине является изумительным, глубоким, сложным и поглощающим явлением. Посмотрите на женщину у моих ног. Я посчитал неприемлемым показать ей малейшее уважение. Я обошелся с ней как с хламом, презренной рабыней. И все же она стонала, связанная, на изразцах, в радости. С ней обошлись, как она этого желала, как с чем-то просто принадлежавшим мне по закону природы, Я посмотрел вниз. Все ее тело, со всеми изгибами и красотой, кричало о ее беззащитной сексуальности. Какой негодяй, подумал я, мог отказаться удовлетворить потребности женской особи его биологического вида?
Я пнул девушку ногой.
— Теперь ты на своем месте, рабыня, — сказал я.
— Да, господин, — ответила она. — Ты хорошо овладел мною.
Ногой я перевернул ее на спину.
— Господин оставит меня? — спросила она. — Я понравилась господину?
— Ты не была очень противной, — ответил я. — По крайней мере на время ты останешься.
— Я постараюсь отработать, — сказала она.
Я посмотрел на нее, лежащую передо мной на спине, со связанными руками.
— Я буду отчаянно стараться отработать, — сказала она.
— На живот, — приказал я.
Потом я подошел к ней и развязал ее руки. Она быстро встала на колени передо мной. Она уцепилась за мои ноги и нежно поцеловала мое левое бедро.
— Теперь, когда я овладел тобой и решил оставить тебя по крайней мере на время, — сказал я, — мы должны придумать какое-нибудь имя для тебя.
— Да, господин!
— Но в этом нет большой спешки, — заметил я.
— Да, господин.
Пока она побудет без имени. Часто девушке не дают имени немедленно. Если хозяин не знает, будет ли она хорошо работать, или будет ли оставлена в доме, считается бессмысленным тратить на нее имя. Иногда хозяин ждет несколько дней, прежде чем назвать рабыню, чтобы посмотреть, не появится ли оно само, какое-нибудь подходящее имя для девушки. Конечно, следует признать, что большую часть времени девушка, как домашний слин, носит постоянное имя. Так гораздо удобнее обращаться к ней или подзывать ее. Имя, которое ей дается, конечно, выражает волю ее хозяина. Имена могут меняться, как ему заблагорассудится. Иногда, например, девушка может быть вознаграждена красивым именем или наказана уродливым.
— Спасибо тебе за изнасилование, — сказала она, — именно так я хотела, чтобы ты первый раз овладел мною.
— Это кажется достойным низкой рабыни, — ответил я.
— Да, господин, — проговорила она. — Спасибо, господин.
Я почувствовал покусывание моей туники у бедра и осторожные поцелуи сквозь нее. Я ощутил влажность ее маленького теплого рта сквозь тунику и также движение ее языка.
— Господин даже не снял свою тунику, — сказала она.
— Есть какие-то возражения? — поинтересовался я.
— Нет, господин, — ответила она. — Я — только рабыня.
— За работу, — приказал я, ткнув большим пальцем в сторону стола.
Вздрогнув, она быстро поднялась на ноги и пошла к столу, где, встав на колени, начала собирать посуду и складывать ее.
Мне нравилось видеть ее, обнаженную, в моем ошейнике, занятую обычной работой прислуги, подобающей рабыне. Это также дало мне желанную возможность незаметно для нее достать из сундука предмет, который я давно купил для нее на большой площади недалеко от пристаней.
Я осторожно подошел к ней сзади, пока она работала, стоя на коленях. Я держал двумя руками предмет, свернутый в несколько петель. Затем одним движением я набросил петли ей через голову и тело и резко потянул их назад, заставив ее выпрямиться и прижав ее руки к бокам.
— Цепь! — воскликнула она. — Господин!
Она напрягла тело и попыталась бороться, но только несколько мгновений. Я сильнее прижал цепь. Рабыня прекратила сопротивляться. Звенья плотно впились в ее тело.
— Господин? — спросила она.
Тогда я убрал с нее цепь и вытянул перед ней.
— Она красивая, — сказала девушка.
