Я балансировал на грани сознания и беспамятства, понимая, что если случится обморок, то я уже не очнусь – так и умру, иссушенный этим неистовым солнцем.
Мысли путались, разбегаясь, как тараканы застигнутые врасплох, когда ночью включаешь свет на кухне, а они этого не ждут, они вовсю пируют крошками оброненного тобою хлеба. Хлеба… Нет, я не ощущал голода, я вообще ничего не хотел, кроме того, чтобы эта пытка поскорее закончилась. Пусть даже летальным исходом. Что может принести человеку облегчение, как не смерть?..
Что-то громыхнуло, да так, что задрожал воздух, завибрировала труба, на которой я лежал. Неужели гром? Я запрокинул голову и посмотрел в белесое, без единого облачка небо. Нет, оно не смилостивилось надо мной. Над Долиной смерти дождей не бывает. Или все же бывают?
Снова громыхнуло, и еще, и еще… Множество раз, сливаясь в протяжный и мощный гул. А затем послышалось трескучее стаккато пулеметных очередей.
«Так ведь это же стрельба! – дошло до меня. – Значит, идет бой, значит, где-то есть люди, и они помогут мне, обязательно помогут…»
Я начал медленно разворачиваться на животе на сто восемьдесят градусов, ежесекундно рискуя соскользнуть с выпуклого бетонного хребта туда, вниз, в бездну, которая давно уже поджидала меня, скаля острые клыки-камни и облизываясь шершавым песчаным языком.
Но все же мне удалось развернуться, и я пополз к краю трубы, тратя последние силы, которые могли бы дать мне лишних полчаса жизни, нелепой и бессмысленной. Впрочем, не жизни даже, а агонии, когда мозг теряет контроль над умирающей плотью, когда ничего уже не чувствуешь, а только краешком подсознания понимаешь, что жив, что тебя еще не поглотила великая и ненасытная вечность. Так не лучше ли было потратить эти силы на то, чтобы в последний раз увидеть людей, порадоваться тому, как они бьют пришельцев, которых мы сами привели в свой дом?
Я подполз к краю трубы и посмотрел вниз.
Да, внизу шел настоящий бой. Лязгая гусеницами ползли танки, замирая на миг, выпускали из длинных пушек струи огня и сизого дыма вместе с громкими, тугими хлопками выстрелов. Натужно ревели моторы, грохотали стационарные крупнокалиберные пулеметы, хрустели, лопаясь от тяжести железных машин камни. И от этой какофонии звуков воздух вздрагивал, как живое существо, трясся, пугливо метался со стороны в сторону.
А потом я увидел тех, кого поливали огнем наши доблестные танковые войска. Это были хааны. Они уже успели отстроить оборонительный рубеж, состоящий из множества металлических площадок, на которых были установлены турели со странного вида орудиями, более походившими на раковины улиток. Но эти «улитки» плевались огненными шарами, яркими, рассыпающими во все стороны голубые искры.
Я зачарованно наблюдал за ходом сражения, словно Карл XII, застывший на холме с подзорной трубой. И чем больше я смотрел, тем меньше мне нравилось происходившее внизу.
Вот загорелся один из танков, и сразу же горячим, гудящим пламенем полыхнул второй. Из открытых люков, прячась за броню, отползая под прикрытие камней, посыпались черные фигурки. Чуть в стороне черным смоляным столбом задымил третий танк. Потом еще у одного на полном ходу слетела гусеница. Танк юлой закрутился вокруг своей оси, шрапнелью разбрасывая во все стороны каменное крошево. Затем центробежное движение стало замедляться, и танк замер, чтобы через мгновение разлететься в яростном взрыве на куски.
Долина быстро заполнялась черным смрадным дымом, и все труднее было разглядеть через эту пелену, что происходит внизу.
Но все же, сквозь разрывы я увидел, как танковая армада сперва остановилась, а потом начала медленно пятиться.
«Неужели сюда послали необстрелянных новичков? – с ужасом подумал я. – Это же настоящее преступление! Или в Пентагоне не понимают насколько все серьезно?»
И тут мощная струя воздуха прижала меня к трубе, а через секунду, гремя лопастями, над головой пронеслось вертолетное звено с ходу пуская по огневым точкам противника ракеты «воздух-земля». Дым, разгоняемый винтами, начал быстро рассеиваться, и я увидел, как танки вновь замерли, а затем, заурчав моторами, все же поползли вперед.
Несколько огневых точек хаанов превратились в груды дымящегося железа, но остальные продолжали отстреливаться. Только теперь их мишенью стали летающие машины.
Тут же завалился на бок один из вертолетов, а потом полыхнул и, кувыркаясь, полетел вниз, чтобы через мгновение озарить окрестности протуберанцем взрыва. Но танки уже всерьез занялись улиткообразными орудиями хаанов. Впрочем, если бы тех было столько же, сколько бронированных машин, победа оказалась бы не на нашей стороне. А так, потеряв еще четыре танка и вертолет, наземно-воздушные войска прорвали оборону противника. Нам это удалось! Не мне лично, разумеется, но разве я не человек?
Честно говоря, наблюдая этот бой, я забыл и о жажде, и о солнце, обжигавшем тело. Зрелище завораживало, будоражило, радовало, вливало силы в ослабевшие члены, возвращало к жизни.
А танковая армада перла сплошным потоком дальше, и я, наблюдая за нею, утешал себя мыслью, что сегодня же вторжение изнутри будет пресечено на корню, и человечество вернется к своим проблемам, которых и без виртала у него предостаточно…
Когда последние танки скрылись за поворотом, я пятясь, отполз от края и закрыл глаза, прислушиваясь к тому, как там, вдалеке, вновь загрохотали артиллерийские залпы.
Только бы мы победили, только бы заткнули эту страшную брешь между реальностями! А дальше, будьте покойны, всякое проникновение материальных тел в виртал будет запрещено под страхом смерти. Второй такой ошибки человечество себе не позволит.
Канонада быстро стихла, и я, разлепив веки, увидел, как через гряду перевалил вертолет и, почти припав к земле, быстро приближается. Он пролетел почти рядом со мной. Я увидел перекошенное, испуганное и в тоже время удивленное лицо пилота…
Вертолет резко развернулся, и, сделав короткую петлю, завис надо мной. Вниз полетела веревочная лестница. Я ухватился за нее, поднялся на ноги и начал медленно взбираться к железному брюху машины. Пилот не стал дожидаться, покуда я залезу в кабину, и повел вертолет отвесно вверх.
Меня крутило и переворачивало в воздухе, но я цепко держался за перекладины, радуясь холодному ветру, бьющему в лицо, радуясь тому, что я все-таки выбрался из этой передряги целым и невредимым.
Но через секунду улыбка сошла с моего лица. Я увидел паривший над горами дисколет и понял, что первую битву с вирталом мы так и не выиграли…
Уровень 6Утраченная реальность
В коридоре было полно народу. Военные шастали туда-сюда, гражданские жались к стеночке, возле окна торчал полицейский, наблюдавший за порядком.
Передо мной еще было шесть человек. Я отстоял в очереди добрых четыре часа и уже проклинал себя за то, что пришел в Департамент по эмиграции, зная заранее, что все это бессмысленно, что бежать все равно некуда, что мне, как и другим, уже ничем нельзя помочь.
