– О чем ты? – спросил он с несчастным видом. – Чтоты имеешь в виду?
– У меня страница из ее дневника, – сказалаМеррик. – У меня есть кукла, которую она сохранила, хотя могла бывыбросить. Но ты оставил у себя что-то еще.
– Я не могу это отдать. – Нахмурив темные брови, Луидостал из кармана маленький дагерротип в картонном футляре. – Не могудопустить, чтобы это погибло, не могу, – прошептал он.
– Ты полагаешь, что будешь по-прежнему дорожить этимиреликвиями после всего, что случится? – спросила Меррик, стараясь егоуспокоить. – Или думаешь, что наше колдовство не принесет результата?
– Не знаю, – признался он. – Знаю только, что нехочу лишиться этой вещи. – Он щелкнул крошечным замочком, открыл футляр идолго смотрел на портрет, пока, видимо, хватало сил его видеть, а потом опустилвеки.
– Отдай портрет для моего алтаря, – попросилаМеррик. – Обещаю, он останется цел.
Луи не шевельнулся и молча позволил ей взять снимок. Явнимательно наблюдал за Меррик. Ее поразило это старое изображение вампира,запечатленное навеки на хрупком посеребренном стекле.
– Ты не находишь, что она была прелестна? – спросилЛуи.
– Она была разной, – ответила Меррик.
Она захлопнула футляр, но не защелкнула маленькую золотуюпряжку и положила дагерротип на колени рядом с куклой и вырванной из дневникастраницей, а потом обеими руками снова потянулась к правой руке Луи, раскрыла иподнесла к свету его ладонь. Увиденное заставило ее тихо охнуть.
– Никогда не видела такой линии жизни, – прошепталаМеррик. – Только взгляни – глубокая и бесконечная. – Она приняласьрассматривать его ладонь под разными углами. – Все мелкие линиидавным-давно исчезли, а эта, главная, продолжается.
– Я могу умереть, – возразил он негромко, но с вызовом.И печально добавил: – Знаю, что могу. Я умру, когда наберусь смелости. Моиглаза навсегда закроются, как у всех смертных, живших в мое время.
Меррик ничего не сказала, продолжая разглядывать открытуюладонь. Потом она ощупала ее, явно восхищаясь шелковистой кожей.
– Я вижу три большие любви, – прошептала она, словнонуждаясь в его разрешении произнести это вслух. – Три глубокие любви завсе это время. Лестат? Да. Клодия? Несомненно. Но кто третий? Можешь сказать?
Он смешался, глядя на нее и не находя сил для ответа. Щекиего пылали, глаза засияли еще ярче.
Меррик отпустила его руку и тоже вспыхнула румянцем.
Неожиданно Луи посмотрел на меня, будто только сейчасвспомнил о моем существовании. Похоже, я ему зачем-то понадобился. Я ни разу невидел его таким взволнованным и оживленным. Любой, кто сейчас вошел бы вкомнату, подумал, что перед ним обыкновенный молодой человек весьма приятнойнаружности.
– Ты готов, друг мой? – спросил он. – Ты готовначать?
Меррик тоже взглянула на меня. Ее глаза подернулись слезами.Наконец, различив меня среди теней, она послала мне доверчивую улыбку.
– Каков будет ваш совет, Верховный глава? – спросилаона приглушенным, но полным уверенности голосом.
– Не смейся надо мной, – парировал я, испытываястранное удовольствие от того, что в ее глазах промелькнула боль.
– Я и не думала смеяться, Дэвид. Я спрашиваю, готов ли тыначать?
– Готов, Меррик, – ответил я. – Я всегда готовобратиться к духу, в которого едва верю и на помощь которого ни в малейшейстепени не рассчитываю.
Она взяла обеими руками листок из дневника и внимательно егоизучила, а возможно, перечитала снова, так как губы ее шевелились.
Потом она посмотрела снова на меня и перевела взгляд на Луи.
– Через час. Возвращайтесь через час. К тому времени я будуготова. Мы встретимся на заднем дворе. Старый алтарь восстановлен. Он послужитнашей цели. Свечи уже зажжены. Скоро разгорится уголь. Там мы осуществим нашплан.
Я начал подниматься с дивана.
– А теперь вы должны уйти и привести сюда жертву, без нее унас ничего не получится.
– Жертву? – переспросил я. – Боже мой, какую ещежертву? – Я поспешно вскочил.
– Человеческую жертву, – ответила она, пронзив менявзглядом, а потом снова перевела его на Луи, продолжавшего сидеть настуле. – Этот призрак придет только на человеческую кровь, на меньшее онне согласится.
– Ты шутишь, Меррик! – в бешенстве вскричал я. –Боже мой, женщина, неужели ты согласишься стать соучастницей убийства?
– А разве я уже ею не стала? – властно спросилаона. – Дэвид, скольких людей ты лишил жизни, с тех пор как Лестат сделалтебя вампиром? А ты, Луи? Твоим убийствам нет числа. Я сижу здесь с вами ипланирую, как осуществить то, что вы задумали. Я уже соучастница вашихпреступлений – разве нет? Для колдовства мне нужна кровь, поскольку придетсяпровести обряд, которого я прежде никогда не совершала. Мне нужно будет сжечьподношение, мне нужен будет пар, поднимающийся от разогретой крови.
– Я на это не пойду. – В моем голосе прозвучалабезоговорочная решимость. – Я не приведу сюда смертного. Ты глупа инаивна, если думаешь, что сумеешь выдержать такое зрелище. Оно изменит тебянавсегда. Неужели ты полагаешь, что раз на нас приятно смотреть, то и этоубийство пройдет чистенько и аккуратно?
– Дэвид, делай, что я велю, – приказным тономпроизнесла Меррик, – иначе не будет никакого колдовства.
– И не подумаю, – ответил я. – Ты перегнула палку,Меррик. Убийства здесь я не допущу.
– Позвольте мне стать жертвой, – внезапно произнес Луи.Он поднялся и взглянул на Меррик сверху вниз. – Я не хочу сказать, чтоготов умереть. Пусть только кровь будет моей. – Он снова взял ее за руку,сомкнув пальцы на запястье, после чего наклонился и поцеловал ей руку, потомвыпрямился и с любовью посмотрел Меррик в глаза.
– Много лет назад, – сказал он, – ты использоваласобственную кровь в этом самом доме, чтобы вызвать свою сестру, Медовую Каплюна Солнце. Так воспользуемся моей кровью, чтобы сегодня вечером вызвать Клодию.У меня хватит крови и для костра, и для котла.
Меррик сразу успокоилась.
– Это будет котел, – сказала она. – На заднемдворе, как прежде, стоят старые святые – я уже вам говорила. Камни, на которыхтанцевали мои предки, расчищены специально для нас. На углях установлен старыйкотел. Деревья не раз наблюдали подобное зрелище. Осталась только одна мелочь,которая мне нужна, чтобы подготовиться. Ступайте и возвращайтесь через час.
