Вы стали интересным соперником для того, кто любит сложныезадачи, и мне придется употребить все свое влияние, чтобы защитить вас – поотдельности или всех вместе – от ненасытной жажды, которую вы в нем такнеосторожно пробудили».
Я внимательно прочитал написанное и уже собирался поставитьподпись, как вдруг холодная рука Лестата крепко сжала мое плечо.
Он повторил слова «интересным соперником» и хитрорассмеялся.
– Не причиняй им вреда, прошу тебя, – прошептал я.
– Пошли, Дэвид, – уверенно произнес он, – нам порауходить. Пошли. Напомни мне, чтобы я рассказал о своих неземных скитаниях и ещео многом другом.
Я склонился над листом, тщательно выводя подпись, и тутосознал, что за свою жизнь мне пришлось подписать для Таламаски бесчисленноеколичество документов, и вот теперь я вновь ставлю подпись под документом,который тоже останется в архивах ордена.
– Ладно, дружище, я готов, – сказал я. – Но даймне слово.
Мы прошли по длинному коридору в заднюю половину дома. Еготяжелая рука по-прежнему лежала у меня на плече. От одежды и волос Лестатапахло свежестью.
– Нам предстоит написать о многом, – заговорилон. – Ты ведь не станешь удерживать нас от этого, правда? И в своем новомубежище мы сможем излить свои признания на бумагу.
– Да, – ответил я, – сможем. Никто не лишит насправа писать, Лестат. Надеюсь, этого достаточно.
– Вот что я тебе скажу, старина, – произнес он,останавливаясь на балконе и бросая последний взгляд на дом, который таклюбил. – Давай оставим его Таламаске, что скажешь? Обещаю, ради тебя ястану самим воплощением терпения, если только служители ордена не вооружатсякольями. Ну как, справедливо?
– Вполне, – ответил я.
Итак, я завершаю повествование о том, как Меррик Мэйфейрстала одной из нас, и о том, как и почему мы покинули Новый Орлеан, чтобызатеряться в огромном мире.
Эту историю я написал для вас, мои братья и сестры вТаламаске, а также для многих и многих других людей.
4:30 пополудни.
Воскресенье
25 июля 1999 г.
