Она подумала и добавила:
– А жаль. У него был прелестный мальчик. Очень похожий на Волика. Такие же огромные синие глаза…
Она посмотрела на меня с интересом и сказала:
– Вот почему вы показались мне знакомой! У вас глаза как у Волика! Только у него глаза синие, а у вас…
Она наклонилась поближе ко мне. Вблизи я увидела, что кожа у хозяйки тонкая и сухая как пергамент.
– А у вас…
Она не договорила. Что ж, зрение у нее до сих пор прекрасное.
– А у меня контактные линзы, – ответила я весело. – Настоящий цвет – синий.
Екатерина Михайловна медленно откинулась на спинку кресла.
– Вы… не родственники? – спросила она.
– Нет, – ответила я. – Просто у каждого человека на этой планете есть двойник. Знаете? Немцы называют его «доппельгангер»…
Екатерина Михайловна улыбнулась. Улыбка вышла несколько натянутой.
– Да, вы похожи, – признала она. – Иногда случайное сходство бывает даже сильней, чем родственное.
– Бывает, – согласилась я.
– А что было дальше? – спросил Саша, слушавший наш разговор с каким-то напряженным вниманием. – Вы знаете, что стало с ним потом?
– Не было «потом», – ответила хозяйка дома. Допила виски и поставила стопку на стол. – Я его больше не видела. Кто-то в театре говорил, что Волик и из Саратова уехал. Только куда? Понятия не имею. Он как Колобок: и от бабушки ушел, и от дедушки ушел… Вечный странник в поисках вечного фимиама. А Зина недавно умерла. Кажется, у нее был рак желудка.
– Понятно, – ответил Саша. Взялся за подлокотники кресла, собираясь встать, но его остановил вопрос, заданный хозяйкой:
– А что стало с его сыном?
– Я думаю, что его убили, – ответил Саша коротко.
Екатерина Михайловна молча перекрестилась.
– Говорят, что грехи отцов ложатся на детей до седьмого колена, – сказала она. – Мне это всегда казалось ужасно несправедливым. При чем тут дети?
– Наверное, при том, что отцы должны вести себя прилично, – ответила Саша. – Хотя бы для того, чтобы дети не страдали.
– Возможно, – согласилась Екатерина Михайловна. – Но все равно это жестоко.
Саша поднялся с кресла. Следом встала я.
– Спасибо вам огромное, – сказал он.
Хозяйка, не поднимаясь с кресла, протянула ему руку. Рука была все еще красивая. На пальце только одно кольцо, но какое! Я не знаток драгоценных камней, но, по-моему, это редчайший черный сапфир фантастической величины.
Даже страшно предположить, сколько он может стоить. Дороже, чем весь мой бриллиантовый гарнитур.
Саша почтительно поцеловал протянутую ему руку.
– Простите меня, я не пойду вас провожать, – сказала хозяйка дома. – Прикройте дверь поплотнее, пожалуйста.
Она бросила на меня еще один короткий любопытный взгляд и спросила:
– Вы любите музыку?
– Настолько, что закончила консерваторию, – ответила я честно.
Хозяйка задумчиво кивнула головой.
– Всего доброго, – сказала я.
Екатерина Михайловна молча улыбнулась. Подняла руку, подперла подбородок кулачком правой руки. Так и застыла, глядя нам вслед. Черный сапфир, украшающий указательный палец, переливался холодным расплавленным светом.
Мы прошли через анфиладу огромных комнат, добрались до прихожей. Оделись, вышли из квартиры и аккуратно притворили за собой дверь.
Щелкнул английский замок, дверь закрылась.
– У меня такое ощущение, словно я побывал в другом времени, – сказал Саша. И тихо добавил:
– Потрясающая женщина.
– Да, – согласилась я совершенно искренне. Но думала совсем о другом.
О «доппельгангере».
Глава 22
– Смотри, как интересно, – поделился со мной Саша по дороге домой. – Этот Волик был перекати-полем.
– При чем тут Волик? – спросила я вяло. Истории, связанные с Воликом, казались мне несущественными и к делу не относящимися.
– Не понимаешь? – удивился Саша. – У него было множество жен! И были дети от этих жен!
– Ценное замечание, – съязвила я.
– По-моему, тоже, – не обиделся Саша. – Мы точно знаем, что от московской жены у него был сын. Тот самый Дима. И еще нам известно, что у него была сводная сестра в Саратове.
– Сестра могла быть от любой другой женщины, – возразила я. – Не факт, что это была дочь Волика от саратовской жены.
– Но проверить это нужно обязательно, – сказал Саша.
– Не вижу смыла.
– А я вижу, – упрямо ответил он.
– И как ты это собираешься делать? – спросила я после минутной паузы. Поедешь в город Саратов?
– Сначала наведу справки через компетентные органы, – ответил Саша рассудительно. – Чего зря мотаться? Может, ты права, и сестра у Димы Авдеева живет совсем в другом городе.
– Может, мы ее даже не найдем, – подсказала я.
– Может быть и такое, – согласился Саша. – Волик мог оставить ребенка где угодно.
Он хитро посмотрел на меня и добавил:
– Но мне почему-то кажется, что мы найдем его дочь в Саратове. Точнее, не ее саму, а ее следы.
– Почему не ее саму? – не поняла я.
– Я думаю, она оттуда недавно уехала.
– Куда?
– В Москву, разумеется! – ответил Саша, поднимая брови.
– Зачем ей это нужно? – снова не поняла я.
– Вот найдем ее и спросим, – ответил Саша уклончиво.
Я повернулась к нему всем телом и спросила:
– Ты думаешь, что это я, да? Его сводная сестра? Дочь Волика от саратовской жены?
Саша остановил машину на обочине. Выключил зажигание. Машина вздохнула и впала в транс.
Саша тоже развернулся ко мне. Уставился мне прямо в лицо неприятными зелеными глазами и тихо сказал:
– Разве я ошибаюсь?
Мне стало смешно.
– Господи! И ты устроил весь этот цирк для того, чтобы привести меня ко мне же? Тоже мне, Алан Паркер!
– Кто это? – спросил Саша. Его явно озадачила моя независимая реакция.
– Это американский режиссер, – объяснила я. – У него есть фильм, называется «Сердце ангела». В нем Сатана поручает частному сыщику найти человека, по фамилии Ангел. И, в конце концов, выясняется, что это тот самый частный сыщик и есть. В общем, весь фильм он ищет самого себя.
– Амнезия? – спросил Саша, напирая на это слово.
