Графиня сердито на него посмотрела. Адвокат же принялся машинально что-то рисовать.
— А почему Его Величество сделал вам такой подарок?
Графиня покраснела.
— Потому что меня покинул муж. — Она знала, что в таких делах важна осмотрительность. — Король был очень великодушным человеком. Не выносил людских страданий.
— Но ваш муж вернулся? — Коули делал какие-то пометки. — Как давно он вернулся?
— Всего несколько дней назад, — вздохнула графиня. — Я знала, что он негодяй. Не могу поверить, что дала себя так одурачить.
— Закон говорит…
— Я знаю, что говорит закон, — оборвала его графиня. — Я хочу, чтобы вы нашли способ обойти закон.
— Тогда я вам не помощник. — Коули положил перо. — Никто не выше закона.
— Даже король? — спросила графиня.
— Интересное замечание, мадам. Я бы сказал, что король и есть закон. Но это разные вещи.
Графиня молча рассматривала каминную полку. Надо найти способ устрашить этого человека. Часы пробили полчаса. Часы! Вот как она его попугает.
— Красивые у вас часы, мистер Коули.
— Да. Подарок.
— Правда? Случайно, не от миссис Уилсон?
— Нет. — Коули наклонил набок голову. — С чего вы так решили? Их подарил мне мой ученик. Мой слуга Натаниэл.
Так, подумала графиня, в высшей степени сомнительное объяснение!
— Должно быть, вы платите ему значительно выше принятого, мистер Коули, если слуга может позволить себе делать такие великолепные подарки.
— Этот юноша практически мой приемный сын. — Коули посмотрел на часы и неловко поерзал в кресле. — Он одно время работал во дворце. Еще когда был совсем маленьким. Эти часы ему подарила перед смертью королева. На прошлой неделе он подарил их мне. На день рождения.
Вот так сказочка! Графиня вежливо улыбнулась и решила, что лучше ей поискать совета где-нибудь в другом месте.
— Я слышал, будто среди ночи к вам домой приходили констебли. — Коули подался вперед. — Что там такое случилось?
— Я думала, уж вы-то должны знать. — Графиня пристально на него посмотрела. — Какой-то здоровенный тип вломился в дом и начал крушить мою кухню, непонятно по какой причине. По счастью, констебли как раз привели домой моего слугу, которого муж нарочно увел, чтобы напоить.
Коули никак не отреагировал.
— А у вашего мужа нет ли каких-нибудь… — Он умолк, выразительно подняв брови, — … привычек, которые мы могли бы использовать к вашей выгоде?
— О да. — Наклонившись вперед, графиня прошептала: — Мне кажется, он грабит на дорогах.
— Вы можете это доказать?
— У него есть ключ от чужого дома. — Она снова в возбуждении наклонилась к юристу. — От дома человека, которого ограбили на Кенсингтон-роуд. Кроме того, он спрятал на кухне целую банку драгоценностей.
— И где они теперь?
— У него.
— А где он?
— Откуда я знаю? Убежал.
Коули поиграл концом пера.
— Но если бы мы могли его найти…
— Да?…
— Мы могли бы устроить его арест, и тогда он не успел бы завершить сделку по продаже и его права перешли бы по доверенности к вам.
— Это называется Тайбернский билет?
Лицо Коули медленно озарилось улыбкой.
— Понимаю, к чему вы клоните. Чтобы спасти миссис Уилсон?
Графиня ничего такого в виду не имела, но… если одним ударом можно убить двух этих зайцев, она не против.
Вернулась Пигаль, ведя с собой кузнеца. Оставив его менять дверной замок, она пошла на кухню к Элпью и Годфри.
— Zut![77]— воскликнула она, обозревая открывшийся ей разгром. — При свете дня даже еще хуже. — Она засучила рукава. — Годфги, у тебя есть молоток?
Годфри, все еще как в тумане от усталости и с похмелья, стоя на коленях, отколупывал перочинным ножиком от каменных плит пола куски марципана. Он поднял глаза, увидел Пигаль — черное с золотом платье с отделкой из черного кружева, ярко-рыжие волосы, взбитые в высокую прическу, безукоризненно покрытое свежими белилами лицо, желтые зубы в обрамлении улыбающихся кроваво-красных губ, загнутые длинные ногти — и испустил вопль, от которого застыла в жилах кровь. Пигаль дала ему пощечину.
— Истегик, я ничего такого в виду не имела. Хотела только починить столбик балдахина.
Годфри вприпрыжку кинулся в сад на поиски инструментов.
— Тут, боюсь, ничем не поможешь. — Она бросила расщепленные останки кресла в огонь, затем переломила о колено оставшиеся перекладины и сунула в корзину для дров.
Пол был усеян черепками, книгами Годфри, страницами из старых пьес графини и разнообразными бумагами, которые разлетелись во время схватки.
— Как много бумаги! Зачем она все этто хганит? — Встав на колени, Пигаль принялась складывать их в стопки.
Элпью выжала в таз тряпку.
— Надеюсь, этот противный адвокат даст ей дельный совет.
— Боюсь, плохи ее дела, — вздохнула Пигаль, перебиравшая перемазанные джемом странички. — Нужно пгобиваться на самый вегх, чтобы отменить этту пгодажу. И этто пгавда, что говогил о мужьях эттот raclure,[78]сэг Питег. Вот почему я была настолько остогожна, что не завела себе дгугого с тех пог, как овдовела, по счастью, в молодом возгасте. — Она поднесла скрепленный печатью листок к глазам и прищурилась. Развернула письмо и несколько секунд изучала почерк. — Чье этто billet doux?[79]— воскликнула она, бросая письмо Элпью.
Та взглянула и решила не привлекать к нему внимания. Это было одно из любовных писем, которые они обнаружили в доме той дамы в Актоне.
— Ах, это. Оно принадлежит моей госпоже.
— Пгавда? — У Пигаль глаза на лоб полезли. — Я погажена! Вот уж не думала, что она в его вкусе.
Элпью поднялась.
— Вы знаете, кто написал это письмо?
Герцогиня слегка надулась, словно ее уличили в нескромности, и пожала плечами.
— Ну да, конечно, знаю.
Элпью, подбоченясь, встала над ней.
— Ну и?
— Оно написано коголем.
Элпью не совсем поняла.
— Королем Карлом?
— Коголем Каглом! Не смеши меня, — загоготала Пигаль. — Эттот стагый душка уже давно гниет в могиле. Нет, Petit Roi,[80]Вильгельм.
