Храмцов.
– Я ненавижу вас!
– От ненависти до любви – один поцелуй.
Я издала горлом раздраженный рык и отвернулась к окну. Ничего у него не выйдет! Чем больше он меня злит, тем меньше у него шансов чего-то добиться.
Остаток пути мы проехали молча.
Сопротивляться было глупо. Как и устраивать скандал на улице. И я покорно прошла с ним в подъезд.
Консьержка проводила меня изучающим взглядом, и в который раз за вечер я испытала стыд за те мысли, которые, вероятно, ее посетили. Она, наверное, привыкла видеть рядом с ним женщин. Сколько их было после меня? А сколько еще будет? И кто остановит эту карусель?
Мы вошли в квартиру, и Храмцов зажег свет. Смеркалось, и в городе загорались огни. Я подошла к раковине, по-хозяйски достала из шкафа стакан и, наполнив его фильтрованной водой, залпом выпила.
А потом обернулась к Храмцову.
Он стоял посреди комнаты, запустив руки в карманы, и пристально смотрел мне в глаза. Словно ждал, что я что-нибудь ему скажу. Но я молчала. И ждала, что он совершит все то, что я воображала в машине, и готовилась ему отомстить.
Но не приближаясь ко мне, он стал говорить совсем не то, что я рассчитывала услышать:
– Где душ и полотенце ты знаешь. Еды нет, но, кажется, есть вино. Музыка на прежнем месте. Зарядное к телефону в тумбе в прихожей. Располагайся, завтра я привезу тебе твою сумку.
И он повернулся и направился на выход. Я не ожидала такой развязки и обескураженно следила за его удаляющейся фигурой. Он что же, вот так просто уйдет? А как же «от ненависти до любви – один поцелуй»? Он даже не притронется ко мне? Как я тогда ему отомщу?
– Роман Викторович! – торопливо позвала я.
Он останавливается в пороге комнаты и оглядывается.
– Вы уходите?
– Да. Ты что-то хотела?
Я стояла и чувствовала себя полной дурой. Я мечтала отомстить, но он обыграл меня по всем фронтам. И теперь я выглядела не победительницей, а побежденной и… отвергнутой. Неужели он больше не любит меня? И не хочет? И завтра и правда начнется новый день, новая жизнь… без него? Опять?
– Разве вы не останетесь?
– А ты хочешь, чтобы я остался?
– Это ваша квартира, – невпопад ответила я.
Храмцов повернулся ко мне и, делая несколько шагов, сказал:
– Твои предложения?
Нет, так нечестно. Он должен быть инициатором. Почему он перевел все стрелки на меня? Это ведь он мне угрожал поцелуями.
– Останьтесь, – чувствуя по мере его приближения ускорение пульса, тихо сказала я.
Он остановился близко ко мне, я ощутила его дыхание на своем лице. Его грудь вздымалась не сильно, но часто – он тоже взволнован.
– Зачем? – также тихо выдохнул он.
– У меня новый сарафан… – с дрожью в голосе ответила я, – и замок тяжело расстегивается… Мне нужна помощь…
– Ты уверена?
Он издевается? Сколько можно вопросов? Это же не комната допросов!
От того, что он когда-то назвал неизбежным, нас отделяло всего одно слово, и я прокрутила в голове тысячи вариантов развития событий после его произнесения, и поняла, что как бы не сложилась моя судьба дальше, эту ночь я хотела провести с ним. И я выдохнула тихое: «Да», и в следующую секунду мы слились в поцелуе.
Ох, и что тут началось! Все, что отделяло нас друг от друга, не заслуживало сожаления. И мой сарафан под крепкими руками Храмцова затрещал по швам и вмиг оказался на полу. Следом полетела рубашка, его брюки, белье…
Мы упали на кровать, и Храмцов стал осыпать мое тело поцелуями. И от каждого его прикосновения кожа горела, и внизу живота возникало сладостное томление. Он знал меня, знал, что доставляло мне наибольшее удовольствие и изводил меня своими ласками до умопомрачения. Я сдерживала себя, не позволяя волне, захлестнувшей мое тело, прекратить эту сладкую агонию, и мечтала томиться в предвкушении развязки ночь напролет.
Но мое тело, изголодавшееся по мужским ласкам… нет, по его ласкам, накаленное до предела одними лишь поцелуями, предательски быстро отреагировало на касание его рук к тем самым местам, в которых ощущался максимальный накал. Я выгнулась навстречу удовольствию, вцепилась в подушку и вознеслась на самую вершину блаженства. И приятная истома, растекшаяся по венам, была лишь легкой передышкой на пути к ошеломительному экстазу, который обещало слияние наших тел.
В первый раз все закончилось довольно быстро, и я с тоской подумала о том, что сейчас Храмцов встанет и уйдет. Как это бывало прежде. Ведь у его жены день рождения, и он оставил ее одну с гостями. Еще и после скандала, учиненного Аксеновым.
Но когда все закончилось, он, оставаясь во мне, накрыл меня своим телом, и стал нежно целовать мои губы, мои глаза, мою шею. Это было так приятно. И так трогательно. И невольно с моих ресниц сорвалась слезинка. Если бы он всегда был таким, разве бы я уехала?
А потом он стал во мне напрягаться, искра пламени разгорелась в новый пожар, и мы вновь сгорали от страсти, любви и желания.
Уснули мы с первыми лучами солнца. Утомленные, выбившиеся из сил, но счастливые.
И вместе.
Проснулась я от легкого прикосновения его губ к моим губам. Я чуть приоткрыла глаза, словно желая убедиться, что это не сон и рядом действительно он, и снова их закрыла, расплывшись в улыбке. Он. Самый настоящий, самый любимый. Только слегка «приукрашенный» руками Аксенова. И такое пробуждение мне весьма понравилось. Можно завернуть с собой?
– Доброе утро, ненасытная тигрица, – промурлыкал мне в губы Храмцов.
– Доброе утро, неутомимый лев, – парировала я, еле ворочая губами.
Он усмехнулся и снова поцеловал меня.
– Просыпайся. Уже почти полдень.
– Что? – открывая глаза, сказала я. – Так поздно?
– После всего, что было, неудивительно, – и его рука скользнула к моему лону. – Я не против все повторить.
Он просочился между складками к самым потаенным уголкам моего тела, где все по-прежнему было влажным и чувствительным, и невольно я издала томный вздох. Ох, что же он творит со мной?
– Роман Викторович, надо остановиться. Мой силы не бесконечны.
Он снова усмехнулся и, покинув мое тело, положил свою руку мне на живот.
– Назови меня Ромой.
Я попыталась произнести это имя, но оно казалось чужим и незнакомым, и никак не ложилось на язык.
– Я не могу, это так непривычно.
– Как же оно станет привычным, если ты не будешь практиковать его произношение?
– Рома, – сказала я, смущаясь. – Странно звучит.
– Скажи еще.
И я стала повторять его имя,
