нориусом сильнее поджег лампу, наполняя пространство ярким светом, высветляя замершего в позе медитации Ктуула. Бог медленно открыл глаза и широко улыбнулся. Одетый в сухую, но местами порванную мантию, скрываясь под внешностью Томара, он выглядел на удивление хорошо, несмотря на скудность пищи и отсутствие свежего воздуха. Здоровая, чистая кожа, волосы, хоть и грязные, аккуратно приглажены, с лица пропали следы усталости и старости, что навалились за лето на колдуна. Чем дольше тело находилось во власти вечного, тем свежее оно выглядело. Из движений ушла старческая вялость, появилась живость в глазах и жестах. Жадность до жизни. Это было кардинальным отличием между Томаром и Ктуулом, и сердце короля сжалось из-за понимания, что возможно, человека, взрастившего его наравне с отцом и дедом, больше нет.
– Мой милый друг, какой сюрприз! Твои визиты радуют своим постоянством. Ты пришел с новостями? По глазам вижу, сильная тревога разъедает твою душу, поделись ею, – голосом, полным искренней заботы, заговорил вечный, не двигаясь с места, наблюдая, как Ник ходит из стороны в сторону, и с каким раздражением сквозь кожу то прорывается, то скрывается нориус.
– Это ты устроил похищение Селесты? Она могла пострадать! Что ты задумал, морвиусный бог?! – едва сдерживаясь, выпалил король, остановившись напротив Ктуула и с яростью уставившись на него.
– Не понимаю, о чем ты говоришь. Во время нашего последнего разговора ты упоминал, что хочешь, чтобы она была твоей. Я объяснил, что преград нет, она твоя. Что пошло не так?
Не выдержав, Ник рванул вперед, схватил Ктуула за грудки и припечатал к стенке, вызвав у того неподдельную радость, от которой янтарные глаза бога вспыхнули огоньками, чтобы тотчас погаснуть, приглушая удовлетворение вечного от несдержанности черного короля.
– Селесту похитили твои последователи. Они приковали ее к столбу и накачали какой-то гадостью. Она сказала, что они пытались управлять ее разумом. Что ты задумал, вечный? – цедя слова, как гвозди вбивая, заговорил Ник, сильнее вжимая Ктуула в стену. Ему нравилось чувство власти над вечным, нравилось держать его жизнь в своих руках.
Бог улыбнулся и накрыл запястье Никлоса своей теплой рукой, легонько сжав.
– Они хотят угодить тебе, мой мальчик. Это их подарок. Я понял ритуал, который они проводили. Он разбудил в Селесте желания ариуса. Вашу связь, которая из-за твоей осторожности никак не могла проснуться. Все, чтобы ты был счастлив, милый друг.
Король отшатнулся, отпуская вечного, и тот с доброй улыбкой сам подошел к нему, кладя ладони на плечи.
– Почему ты печален, Ник? Неужели больше не желаешь обладать ею?
– Она говорила то же самое, – глухо ответил король, опуская голову и позволяя Ктуулу встать совсем близко. – Это не сработало. Ее любовь к Артану сильнее нашей связи. Она не чувствует меня так, как я ее.
Рука на плече его сжалась, по лицу вечного прошла волна крайнего недовольства, сминая черты Томара и обнажая нечто звериное, дикое. Ник ничего не заметил, а голосом Ктуул не выдал своей злости:
– Это странно, – спокойно сказал он. – У меня есть некоторые предположения, но здесь я как в ловушке, не могу их проверить.
Король будто очнулся. Он вскинул голову и отшатнулся, настолько близко оказался рядом с ним бог. Отойдя в конец комнаты, Ник с подозрением глянул на него.
– Даже не мечтай выйти отсюда. Вчера вечером твои последователи разрушили единственный шанс на мир с подводниками. Я понял, куда пропала Сэлавелия. Ее убили морвиусы, и сегодня начнется война с королем Агондарием. Он просил вернуть тебя в клетку. Интересно, если я сделаю это, вернется ли мир в наши воды?
В ответ полилось сплошное ядовитое презрение, вечный говорил, скривившись, будто объелся неспелых слив:
– Агондарий всегда будет себе на уме. Он не человек, не забывай об этом. Забавно, но по существу, он ближе к нам, чем к смертным. Когда умирает спрут, его поедает преемник, тем самым забирая часть воспоминаний предшественников. Такая форма вечности. Для него ты – всего лишь несмышленый ребенок, а с детьми переговоры не ведут. Когда начнется война – я твой козырь против него, так как знаю секреты подводного мира, никому более не известные.
Никлос расслабился от этих слов, глядя на Ктуула как на притворщика.
– Как удобно, не так ли? Куда ни сунься – везде ты. И на моей стороне. Чего ни попрошу – все дашь! А взамен мелочь – выпустить из клетки. Так просто. Агондарий предупреждал об этом.
Бог передернул плечами, лукаво улыбаясь и совсем не обидевшись на слова короля.
– Как хочешь – так и будет. Если не нужна моя помощь, крепче держись за Селесту. Сейчас твоя сила не так велика, как думаешь. Она урезана той самой Сделкой, текст которой ты пытаешься найти в архивах. Хочешь, я скажу, что именно в ней было? Нет? – заметив признаки раздражения собеседника, Ктуул улыбнулся шире, возвращаясь обратно на соломенный тюфяк. – Тогда будь рядом с ариусом. Ты уже знаешь, что вместе вы способны утихомирить океан. Но только если будете заодно. Сам понимаешь, ваша связь станет крепче, когда она сдастся тебе и станет продолжением нориуса. Ты даже не представляешь, на что вы способны, будучи вместе. Единственная причина, почему Клэрия не была уничтожена – это то, как она влияла на твоего предка. Удивительная сила любви, – вечный, воскрешая воспоминания в памяти, мечтательно вздохнул. – Я был готов полюбить и принять ее, как принял Карга. Жаль, она оказалась слишком простой в своих желаниях и помыслах. Надеюсь, Селеста окажется сильнее.
– Ты говоришь так, будто мы, как в Заокеанских верованиях, реинкарнация душ Карга и Клэрии. Будто у Селесты нет свободы воли в выборе – кого любить. Будто я обречен желать только белую драконицу. Что убеждает тебя считать, что наши судьбы предопределены?
Ктуул прикрыл глаза, прислоняясь затылком к стене и возвращаясь в позу медитации.
– Сделка, – просто ответил он. Ник раздраженно фыркнул и уже собирался уходить, как вечный окликнул его на пороге: – Мой милый друг, ну разве я был неправ в своих суждениях?
Король замешкался, чувствуя какую-то слабость, из-за которой захотелось задержаться.
– Не спеши на свою войну, побудь немного со мной. Хочешь, я расскажу тебе о сказочных песках фиолетового мира, что нежны, как шелк кожи молоденькой красавицы? Или о городе-королевстве, что раскинулось на многие сотни километров вширь, а в высоту сравнилось со скалами твоего дворца? Присядь рядом и послушай. Такого ты больше нигде не услышишь.
Дверь с грохотом захлопнулась, и Ктуул удовлетворенно кивнул своим мыслям. Никлос Каргатский остался внутри. Прочистив горло, вечный заговорил:
– Когда я был
