Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 151
Злату.
Леша слушал сейчас голос Полянской и со всей отчетливостью понимал, что его попытки обмануть самого себя потерпели крах. Ему не нужна Маша со своей любовью и преданностью, она никогда и ничего не будет значить для него и не сможет заменить Злату, занять в сердце место, которое никогда не станет свободным. А Злата не скучала, не звонила, не писала, оставив его в прошлом, она шла вперед, как шла всегда, смело глядя жизни в лицо. Он так не мог. Все никак не мог отделить себя от нее, мысленно разговаривая с ней, думая о ней и дочке, тоскуя по их дому и тем счастливым временам, когда они были семьей.
— Я не настаиваю, — после короткого молчания согласился Алексей. — Я приеду и побуду с дочкой в на… — парень осекся, — …в вашем доме, — после секундной заминки договорил он.
Леша никогда бы не поверил, если бы однажды ему сказали, что Злата Полянская способна предать их семью и разбить ему сердце. Кто угодно, но только не она. Но так случилось. И Леша, наверное, должен был бы презирать и ненавидеть ее, а он не мог. Прежде всего он восхищался ею как человеком. Ведь такого доброго, самоотверженного, благородного, светлого, позитивного человека, как она, он не встречал. И что бы ни случилось между ними, это чувство восхищения ею осталось неизменным.
— Спасибо, Леша.
— Не стоит, Злата. Я соскучился по дочке и с нетерпением жду, когда смогу обнять ее. Уверен, у нас с ней будут замечательные две недели… Ты не беспокойся и сосредоточься на сессии. И еще, Злата, побереги себя! — поколебавшись немного, все же сказал он.
— Да, конечно! И я на связи, если что! Звони в любое время…
— Позвоню. Удачи! — сказал Алексей и отключился.
— Спасибо, — уже коротким гудкам ответила Полянская и спрятала в сумочку мобильный. Чувство вины перед Алексеем снова больно кольнуло в сердце.
Злата знала: никогда, проживи она хоть не одну жизнь, оно не станет меньше. То, как она поступила, тяжким крестом ложилось на душу, и нести ей этот крест до конца. Благородства Лешке не занимать, она всегда это знала, вот и сейчас…
И, наверное, не так больно это было бы, если бы он презирал ее, проклинал и ненавидел. Она бы приняла это, потому что ничего другого и не заслужила, а он… Ведь ему больно, она знала, что больно, и все же… Тяжело вздохнув, Злата снова принялась собирать вещи. Две недели в Минске пролетели как одно мгновение. Впрочем, так всегда бывало, когда Злата приезжала на сессию. Занятия, зачеты, экзамены, общение и посиделки с однокурсниками затягивались до позднего вечера. Учиться в этом удивительном месте, наполненном невероятной энергетикой и пропитанном искусством, было интересно. И девушка не заметила, как пролетели пять лет. Казалось, вот только вчера она пришла на прослушивание, отчего-то уверенная, что ее не примут, а ее приняли, распознав и расслышав и голос, и слух, и талант. К тому же именно Университет культуры подарил ей знакомство с потрясающе талантливыми людьми, общаться и дружить с которыми Злата считала за честь. В эту последнюю сессию они, собираясь уже образовавшимися за время учебы компаниями, снова и снова погружались в воспоминания и как будто прощались и, воскрешая в памяти те или иные случаи или моменты, пытались пережить их заново, и снова было весело и одновременно грустно…
Домой, в Горновку, Злата Полянская вернулась в начале февраля. Домой ее вез Лешин отец, он же должен был обратно забрать сына. Иногда обмениваясь какими-то незначительными фразами, они почти всю дорогу молчали. Неловко было обоим. Блотский-старший помог ей с вещами, высадив у дома, где она не была уже больше месяца, а сам поехал к Тимофеевне. Алексей, отвезя сегодня утром дочку в школу, собрал свои вещи и ушел к бабушке. Встречаться со Златой один на один в их доме он не мог, пусть и хотелось ее увидеть. Конечно, все эти две недели они периодически перезванивались, разговаривая о Маняше и ее успехах в школе. Леша не был многословен и почти сразу передавал трубку девочке, а Злате все время хотелось многое ему рассказать, зная, как ему интересно, ведь это касалось их творческой деятельности, музыки и людей, с которыми они были знакомы лично или заочно.
Но все время приходилось сдерживать себя, напоминая, что все изменилось. А ей так не хватало этих дружеских бесед с Лешей обо всем на свете, и в частности, о творчестве, музыке, аранжировках, текстах, обо всем, что можно было обсудить с человеком, который владел информацией, понимал и смыслил во всем этом, который мог что-то посоветовать и подсказать…
Она понимала: теперь их связывает только дочь, ради нее Леша готов поддерживать с ней отношения, но на прежнюю дружбу с ним не стоит надеяться. Она ее просто не заслужила. С пониманием всего этого Злата и вошла в свой дом, в котором не была столько времени и по которому успела соскучиться.
Родные стены встретили ее теплом и особенным неповторимым запахом, присущим каждому дому. Грубка и печь были вытоплены с утра, кругом была идеальная чистота. В столовой на столе, заботливо укрытая льняной салфеткой, стояла тарелка со свежеиспеченными, конечно же, Тимофеевной пирожками. Сбросив с себя пальто и шапку, не разуваясь, Злата вытащила из-под салфетки один и, жуя на ходу, прошлась по комнатам. Ну, вот она и дома. Зайдя в свою комнату, девушка опустилась на табурет у фортепиано и, продолжая жевать, огляделась вокруг. Знакомые и любимые вещи смотрели на нее со всех сторон, а ее обступала тишина, нарушаемая лишь чуть слышным журчанием холодильника на кухне да ходом старого будильника в комнате для гостей. Старый бабушкин дом принимал ее в свои объятия, а на Злату вдруг навалилась такая тоска, такая безнадежность охватила душу, и захотелось вскочить и бежать куда-нибудь без оглядки от этого одиночества, из этой почти пустой, занесенной снегами деревни…
Но девушка не могла позволить себе поддаться секундной слабости. Отложив недоеденный пирожок, Полянская повернулась к музыкальному инструменту, открыла крышку, погладила пальцами лаковые клавиши, быстро, двумя пальцами, сыграла веселый мотивчик, разрушив тем самым тишину вокруг. Потом закрыла крышку и неуклюже поднялась. Она дома, а значит, пора включаться… Через пару часов ей предстояло ехать за дочкой, а пока следовало позвонить маме, разобрать вещи, позвонить бабе Мане, чтобы узнать последние деревенские новости, и вливаться в домашний процесс.
В последующие две недели желание забрать Машку и перебраться к родителям, которые каждый день просили ее
Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 151
