согласился Тэриер. — Но у нас нет никакого выбора!
— Вы правы, — мрачно подтвердил Брукс.
— Обе полный вперед! — приказал Кэррингтон, склонившись к переговорной трубе, как бы подтверждая этим свое согласие с предложением Тэрнера.
— Нет, нет, — мягко поправил Тэрнер. — Обе максимальный вперед, помощник! Передайте в машинное отделение, пусть выжмут все, на что способен «Улисс». Престон! Поднять сигнал для всех кораблей и судов: «Рассредоточиться. Следовать в русские порты самостоятельно!»
Верхняя палуба покрылась толстым слоем снега. Ветер усиливался. Выйдя из корабельной лавки, где Николас только что закончил оперировать раненых, на верхнюю палубу, он сразу почувствовал, что его бросило в дрожь. Поеживаясь, Николас втянул голову в плечи, спрятал лицо в воротник и с большим трудом поднялся по трапу на мостик. Он ужасно устал. Каждый шаг стоил огромных усилий. Болела левая нога: после ранения осколком бомбы во время налета «юнкерсов» на нее пришлось наложить шину.
На мостике Николаса ждал командир «Сирруса» Петер Орр.
— Я послал за вами, подумал, что вам понравится это зрелище. — При поистине атлетической фигуре у Oppa был довольно высокий голос. — Точнее, я подумал, что вы захотели бы увидеть это, — поправился он. — Посмотрите, как он идет! Как он идет!
Николас перевел взгляд на левый борт. На траверзе «Сирруса» на расстоянии полумили шел охваченный пламенем «Кейп Хаттерас». В нескольких милях к северу через снежный занавес едва просматривались смутные очертания немецкого крейсера, который продолжал методично обстреливать тонущее судно. Немецкие артиллеристы стреляли очень точно, каждый снаряд попадал в цель.
Слева по корме, в полумиле от «Сирруса», шел «Улисс». Пенящиеся волны за его кормой и мириады брызг по бортам указывали на то, что крейсер развивает бешеную скорость. Его форштевень почти полностью поднимался над водой, потом с грохотом ударялся о подошву очередной волны. Скорость корабля заметно возрастала с каждой секундой.
Николас смотрел на крейсер зачарованным взглядом. После перехода на «Сиррус» он видел его впервые. Носовые и кормовые надстройки корабля представляли собой скрученные, измятые, исковерканные груды металла; обе мачты сломаны; дымовые трубы разорваны; командно-дальномерный пост сбит; из огромных пробоин на полубаке и юте все еще вырывались клубы черного дыма; сорванные со своих оснований кормовые башни неуклюже уткнулись в палубу; на крыше четвертой башни все еще торчал обгоревший фюзеляж «кондора»; в надводном борту, в той части, где был торпедный аппарат, зияла огромная пробоина… «Улисс» имел кошмарный вид.
Едва удерживаясь на раскачивающейся палубе эсминца, не отрываясь ни на секунду, Николас смотрел на свой корабль и буквально немел от ужаса.
На мостик поднялся запыхавшийся рассыльный и вручил командиру шифровку.
— «Рандеву в десять пятнадцать», — прочитал вслух Орр. — Боже мой, осталось двадцать пять минут! Вы слышите, доктор? Двадцать пять минут!
— Да, сэр, — рассеянно ответил Николас. Он плохо слышал Орра.
Орр посмотрел на Николаса, коснулся его руки и кивнул в сторону «Улисса».
— Он задумал что-то невероятное, правда? — спросил он почти шепотом.
— Как я хотел бы быть на нем! — тихо произнес Николас. — Почему они меня послали?.. Смотрите-ка! Что это?
На ноке реи «Улисса» внезапно появился развевающийся по ветру огромный двадцатифутовый флаг. Николас никогда не видел ничего подобного. Красные, синие и белые полосы на нем были необычайно яркими.
— Боевой кормовой флаг, — пробормотал Орр. — Билл Тэрнер поднял боевой флаг. — Он улыбнулся и покачал головой. — Тратить сейчас на это время! Да, доктор, так может поступить только Тэрнер. Вы его хорошо знаете?
Николас молча кивнул головой.
— Я тоже, — просто сказал Орр.
«Сиррус» все еще шел в сторону противника, когда «Улисс» промчался мимо него на расстоянии одного кабельтова. Из-за бешеной скорости крейсера создавалось впечатление, что эсминец стоит на месте, хотя «Сиррус» делал в этот момент не менее пятнадцати узлов.
Позднее, в спокойной обстановке, Николас не мог описать эту картину во всех деталях. Почему-то он представлял себе «Улисс» не с вздымающимся и проваливающимся форштевнем, а яростно рассекающим высокие волны на ровном киле. Он помнил, что вторая башня «Улисса» вела непрерывный огонь. Сквозь снежный занавес летел снаряд за снарядом; взрываясь над палубой или на самой палубе немецкого крейсера, они ярко освещали его. Николас смутно помнил также величественную фигуру Тэрнера, который иронически помахал рукой в сторону отстающего «Сирруса», а на ноке реи развевался огромный кормовой флаг, который уже потрепался у задней шкаторины. Но Николас хорошо помнил и никогда не забудет страшный рев мощных котельных и машинных вентиляторов, жадно засасывавших воздух для напряженных до предела главных механизмов «Улисса». Крейсер развил бешеную скорость, и казалось, что его вибрирующий корпус в любую секунду может рассыпаться, а огромные двигатели расплавиться. «Улисс» шел со скоростью не менее сорока узлов. Относительно намерений Тэрнера теперь не было никаких сомнений: он решил таранить крейсер противника и увлечь его с собой на дно.
Николас стоял и смотрел на «Улисс» как зачарованный. Тот все еще летел сорокаузловым ходом, когда в его надводном борту в носовой части, как раз над ватерлинией, внезапно появилась огромная пробоина. Возможно, это был результат разрыва снаряда противника, но попадание под таким углом маловероятно. Скорее всего, в «Улисс» попала торпеда, выстреленная необнаруженной подводной лодкой. Возможно, что стремительное движение носа корабля вниз совпало с моментом, когда волна подбросила торпеду вверх. Хотя и редко, но такие случаи бывали и раньше… Несмотря на эту роковую рану и многочисленные попадания тяжелыми снарядами с крейсера противника, «Улисс» продолжал мчаться вперед…
«Улисс» все еще мчался сорокаузловым ходом, когда в носовой части раздался потрясающий взрыв: детонировали снарядные погреба первой и второй башен. Озаренный пламенем взрыва полубак крейсера высоко подбросило вверх, но в ту же секунду нос крейсера стремительно рухнул вниз и ударился в подошву высокой волны… Бешено вращающиеся винты крейсера продолжали толкать его вперед и вниз, на темное дно Ледовитого океана.
Глава восемнадцатая
ЭПИЛОГ
Джонни Николас подъехал к адмиралтейству на такси как раз в тот момент, когда раздался бой Большого Бена — часов на здании английского парламента. Расплатившись с водителем, он неуклюже вылез из машины и, опираясь на костыли, прихрамывая, поднялся по мраморной лестнице к парадной двери. Небрежно козырнув Николасу, часовой открыл перед ним тяжелую входную дверь. Пройдя вестибюль, Николас оказался в огромном коридоре с ровным рядом массивных дверей по обеим сторонам. Под дугообразным лестничным маршем в конце коридора Николас увидел сооружение, напоминающее огромные закругленные конторы в банках. Над одним из окошек висела надпись: «Машбюро. Справочная».
Каждый шаг Николаса по направлению к конторке сопровождался гулким стуком костылей о мраморный пол. Машинистки, как
