клок. Сказав своей подруге держать меня, она выбежала в коридор и у третьей девушки взяла маникюрные ножницы.
Дальше меня повалили на пол. Об него разбили нос и удерживали в таком положение, коленями упираясь в спину. Заламывая руки.
Не в силах даже пошевелиться, я прекрасно чувствовала то, как Лисет обрезала мне волосы. Но казалось, что она этими ножницами в моей душе ковыряет. Я ведь… никогда не стриглась. Волосы отращивала. А сейчас они рванными клоками летели на грязный пол. Как и вся я. И все это казалось сплошным кошмаром, вот только от него не проснешься. Он происходил на самом деле.
Плакать хотелось. А еще кричать. Во весь голос. Надрывно. Отчаянно. Но я и этого не могла. Они мне рот закрывали, а потом пытались в него запихнуть мои же волосы. Я вырвалась. Плюнула Лисет в лицо и вырвала ей еще клок волос. Была бы возможность, оставила бы ее полностью лысой.
И этим вызвала у Лисет ту ярость, которую невозможно передать ни одними словами. А она явно путала ее жестокие мысли, после чего у нее возникла мысль, которую Лисет посчитала гениальной — а почему бы не отвести меня в лес и не оставить там голой?
По их мнению, это должно было научить меня уму разуму.
В какой-то степени это и произошло. Я действительно многое поняла. Ведь в тот момент, когда они, затыкая мне рот протащили по коридору и запихнули в машину, я пришла к выводу, что и правда многое повторяется.
Нет, прямо вот такого со мной еще ни разу не было. Но, когда меня вывезли в лес и, приставив к горлу маникюрные ножницы, лишили одежды, так, что я теперь осталась лишь в нижнем белье и майке, я почувствовала себя примерно так же, как и на смотровой площадке.
По ощущениям ситуации были похожи, но пробуждали они совершенно разные чувства.
Ведь, когда это происходит один раз, ты считаешь, что тебе просто не повезло. С не теми людьми, с плохой ситуацией. Когда же нечто такое повторяется, подобное можно считать закономерностью.
А это уже страшно. Ты понимаешь, что вот так может пройти вся жизнь. И ты в ней будешь игрушкой для битья. Ведь, когда ты просто живешь и никого не трогаешь, оказывается, ведешь себя неправильно. Бесишь всех. Просто так. Ни за что.
Мир не изменится, если не изменишься ты.
И вот ты, или подчинишься этой закономерности, или мир порвешь в клочья.
Я выбирала второе.
Поэтому, как только от моего горла убрали ножницы, я тут же набросилась на Лисет. Затем и на ее подруг.
Они знатно меня избили. Так, что когда они уходили, я даже подняться с земли не могла. А они еще так мерзко смеялись. И Лисет меня пнула в живот. Боль от этого оставалась даже после того, как они ушли и я осталась одна.
И вот, лежа на земле, я тяжело дышала. Обнимала себя руками, но больше не плакала. Вместо этого думала. Я не жалела из-за того, что в ответ бросалась на них. Да, из-за этого мне лишь сильнее влетело, но уж лучше так, чем безвольно позволить им издеваться надо мной.
Я жалела лишь из-за того, что этого все равно было мало. Я так и не смогла защитить себя.
Мало. Мало. Мало.
Всего этого мало.
Но в следующий раз я мир порву в клочья, но не дам даже просто прикоснуться ко мне.
* * *
Было не просто холодно. Казалось, что меня окружал не воздух, а ножи вонзающиеся в тело. Но я шла. Дальше. Босиком. До крови расцарапывая босые ноги, так как эти суки забрали даже мою обувь. Но ведь по сравнению с моим общим состоянием это являлось такой мелочью.
У меня лицо в крови. Как и шея. Руки болели. Живот. Да и вообще все тело. Но все же больнее было из-за волос. Они теперь непривычно падали на лицо. Лишь несколько прядей оставались все такими же длинными. Но больше выглядели, как безжалостное ковыряние в ране.
Сегодня я лишилась ноутбука, телефона, вещей, волос, души.
Временами я останавливалась и спиной прислонялась к дереву. Глубоко дышала. Закрывала глаза. Уже в сотый раз за день захлебываясь своими мыслями.
В какой-то момент наконец-то вышла на дорогу. А она оказалась пустующей и, обессиленная я села на камень рядом с ней.
Прошло немало времени, прежде чем раздался громкий скрип. А я даже не сразу поняла, что рядом со мной остановилась машина. Громоздкий джип, из которого вышел светловолосый парень лет двадцати. Смотря на меня, он широко раскрыл глаза, выругался и, снимая свитер, быстрым шагом направился ко мне.
— Что с тобой произошло? — окидывая меня напряженным, встревоженным взглядом, он протянул мне свитер, а я смотрела на этого парня и толком ничего не понимала. Ни его вопроса, ни того, что он вообще хочет. Наверное, за то время, которое я провела в лесу, одичала и до сих пор не могла отойти от своих мыслей. — Ты меня слышишь? Понимаешь, что я говорю? Пошли в мою машину. Я не сделаю тебе ничего плохого. Там тепло. Тебе срочно нужно согреться.
Он взял меня за руку. Очень мягко. И крайне неторопливо, словно боясь испугать, повел к своему джипу. Я не сопротивлялась. Села на переднее пассажирское сиденье и, казалось, только сейчас начала дышать. Как же тут тепло.
— Надень свитер, — он опять протянул его мне. — Что с тобой произошло? Отвезти тебя в больницу? Вызвать туда полицию?
Я попросила лишь одного — отвезти меня в ближайший город, который будет по пути. Оттуда я намеревалась каким-нибудь образом добраться до Марселя. Да, без денег. Почти голая. Как же все это достало.
Я бы не сказала, что мы с этим незнакомцем разговорились, но все-таки, небольшой диалог у нас был. В основном, этот парень дал понять, что мне нужно в больницу. Я же говорила, что со мной все хорошо.
Когда же мы заехали в ближайший город, он не стал сразу же высаживать меня на улице. Вместо этого, блондин подвез меня к какому-то дому. Отдельно стоящему. Огражденному высоким забором и явно принадлежащему тому, кто имел немало денег. Ведь такие дома мало не стоят.
— Не переживай. Я тебе ничего не сделаю, — повторил он. Судя по всему, этот парень считал, что в лесу на меня напал какой-то маньяк, из-за чего он опасался еще сильнее напугать меня. — Но ты на диалог не идешь. Судя
