Враги свои орудия подвезти не успели, но теперь и по нам будут бить. Я же направился к своим орудиям, нужно правки в прицел внести. Я, конечно, навострился работать тем, что есть, но раз пристрелка в бою происходила, то доделать расчёты до конца нужно.
Снарядный голод нам пока не грозил, но командиры просили держать минимальный темп стрельбы и вести только точный огонь.
Когда я увидел ночью, что к японцам подходят обозы с питанием и боеприпасами, то сразу приказал открыть огонь, и мы довольно точно накрыли их. Правда, это разбудило не только наш форт, но и весь город. Командир форта наблюдал, как сгорали повозки, видно, что попали, и не стал ругаться, но попросил предупреждать о таких огневых налётах по противнику.
До конца месяца японцы так и не смогли взять наши укрепления, потеряв немало своих солдат. Да, были минуты затишья, и япошки забирали раненых и убитых, поэтому запаха особо не было. Ещё плотно работала артиллерия противника, поэтому меня направили на контрбатарейную борьбу, и я выбивал противника даже на закрытых позициях. Да и видно, что огонь по нам сильно ослаб. За две недели больше семидесяти орудий с расчётами я вывел из строя.
Японцам очень сильно досаждали мои орудия, и они остро желали уничтожить их. Тем более я выбил две их осадные мортиры. Мы и днём, и ночью открывали огонь, если были интересные цели. Враги агентов в городе задействовали, и всё чаще снаряды япошек ложились вокруг моих орудий. Однако я ранее позаботился об этом, амулеты защиты установил на орудия. Мешки с землёй и песком в клочья, а орудиям и расчётам хоть бы что. Мешки потом меняли на новые. Я сразу бил в ответ и уничтожал тех, кто пытался нас уничтожить. Дальность позволяла.
Оказалось, за мной следили ещё с первого дня прибытия, поэтому вызов к командиру форта стал неожиданностью. Сообщили, что я представлен к награде. Орден Святой Анны четвертой степени. Похвалили и отправили воевать дальше. Я не один такой был, из офицеров меня четвёртым наградили. Одному из офицеров досталась награда с надписью «За храбрость» и золотое оружие – он поднял солдат в контратаку и отбросил противника.
Так и тянулись бои, пару раз я снимал своих матросов, и мы бежали наверх, куда врывались японцы. Мы помогали отбивать редуты. Я так потерял шесть матросов убитыми и семь ранеными. Сам без царапины. Стрелял из пистолетов в основном, внося целые опустошения в ряды противника. Если бы я в других местах не был, то смог бы спасти своих погибших матросов, переведя гибель в тяжёлое ранение. Но что есть, то есть. Вот у более чем сотни пехотинцев и казаков, да и матросов, что погибли при мне, я смог смерть на тяжёлое ранение перевести, и их эвакуировали, некоторые уже вернулись в строй, другие ещё лечились. Не везде я действовал вместе со своими матросами. Растекаясь по окопам, отбивали укрепления, вот и потерял их. Мне присылали пополнение, и так продолжались бои.
В ноябре пришёл приказ о присвоении мне звания поручика и награждении ещё одним орденом, Святого Владимира четвёртой степени с мечами. К слову, я думал, что мы в осаде, получу награды после её снятия. Но нет, «клюкву», это орден Святой Анны четвёртой степени, я уже получил, как и документы на него, а чуть позже и на Святого Владимира. Это уже в декабре. Именно в декабре была самая отчаянная попытка врага взять город. Наш форт не атаковали, у другого бои шли, да такие, что нас сняли с этих укреплений и перевели на другие. Поддержать, усиливая нашу оборону. Воевали как пехота. Потери огромные с обеих сторон, я спасал наших как мог, больше полутысячи не ушли за кромку, и мы отбились. Кондратенко не погиб, командует. Эта отчаянная попытка в декабре закончилась для японцев провалом, и они два месяца больше не пытались атаковать. Некем было, едва хватало сил на наше сдерживание. Тишину только артиллерия нарушала.
В январе тысяча девятьсот пятого года Порт-Артур продолжал держаться в осаде, хотя бои на море давно стихли, а эскадра адмирала Рожественского была в пути. Бои шли на суше, но тоже не активно, японцы по сути использовали все людские резервы. Впрочем, у нас тоже сил было мало, но Кондаретенко собрал порядка батальона, сформировал из солдат и офицеров разных укреплений, и ночью они пошли в атаку. А у врага только часовые да пулемёты. Бой коротким был, и к утру наши захватили немало трофеев и около сотни пленных. Мы вернули часть укреплений, захваченных японцами. Вот так потихоньку атакуя ночами, то тут, то там, мы и отодвигали японцев от города.
Японское командование это быстро поняло и подкинуло сил. Остановить нас остановили, но и в захвате города те поучаствовать не могли, сил на хватало, только на оборону. Моряков многих отзывали, спешно приводили корабли в порядок, вводя их в строй. Не все были затоплены и повреждены, поэтому также участвовали в обороне города.
Нормально работать осадным мортирам я не дал. К тому моменту я уже командовал батареей осадных мортир в четыре орудия, после гибели прошлого её командира; из обер-офицеров остался один прапорщик. Из береговой обороны меня вернули в дивизию покойного Фока, в отдельный тяжёлый дивизион артиллерийской бригады. Мне обещали дать повышение в чине, но дали только в середине февраля, штабс-капитаном стал и третий орден получил. Я подкрепления, что нас остановили, серьёзно проредил, и ночами мы по ним били. Снаряды ещё имелись.
В этот раз я получил Святого Георгия четвёртой степени. Разродился наградной комитет. Мы хоть и в осаде, но связь иногда есть, депеши отправляли миноносцами. Прорывали ночами блокаду. Все награды я заказываю сам у ювелиров, раз документы получил, то можно заказывать.
Мортиры образца тысяча восемьсот восемьдесят пятого года в сто пятьдесят два миллиметра перевозятся лошадиными упряжками и вполне годятся для контрбатарейной борьбы, чем я и занимался, часто меняя позиции, чтобы не накрыли. Одно орудие уже потеряли, ещё до меня, их пять было.
Что касается лошадей, то много их ушло в котёл, но моих не трогали, все понимали, насколько важна моя батарея и как японцы несут потери от неё, поэтому подвижность очень важна. Так пролетели февраль, март, апрель и май. Были проблемы с припасами, но тут я вышел на Кондратенко и сообщил, что у меня есть знакомый китайский контрабандист, который готов предоставить некоторые запасы продовольствия и даже патроны к японским пулемётам. Их полтора
