Может быть, они говорят о нём то же самое, что и Карлебах – что верить ему нельзя, что необходимо убить его при первой же встрече…
Когда отряд достиг края оврага и крутая тропа стала более пологой, Эшер рискнул обернуться. Храм Тайного Будды по-прежнему виднелся в лунном свете на полысевшем склоне горы, однако Цзян бесследно исчез.
По подсчётам Лидии, фонарь прогорел около часа, прежде чем погаснуть. Сам факт того, что кто-то может увидеть его свет – пусть даже совсем тусклый и через узкие щели в ставнях, – вызывал у миссис Эшер ужас; однако, когда фонарь наконец-то погас, кромешная тьма показалась ей в десять раз хуже.
А что, если Гобарт – а вместе с ним и те двое Цзо-Иных, коим он стал теперь верным товарищем, – смогут выследить её в этой темноте по запаху живой плоти и горячей крови?
Кто знает…
Впрочем, здесь хотя бы не было крыс. Несмотря на то что вампир Ли, заключённый в подземном узилище, совершенно не мог двигаться – в этом Джейми клялся со всей уверенностью, – животные всё равно испытывали к нему ту же антипатию, что и ко всем прочим хищникам-немёртвым. Даже кошки, жившие у Симона в Лондоне, обходили его по широкой дуге как минимум до тех пор, пока он, как подозревала Лидия, не покормится досыта.
Однако при мысли о том высоком узком здании, таившемся в безымянном переулке – по странному совпадению, он перестал упоминаться на всех картах Лондона начиная с шестнадцатого века, – к горлу Лидии подступил комок, а глаза защипало от подступающих слёз. Ей вспомнился кабинет, заставленный книжными шкафами, где на полках изящные резные работы столяров восемнадцатого века теснились рядом с простыми ящиками, доверху забитыми хламом… Стол из чёрного дерева с инкрустацией, диковинный немецкий вычислительный аппарат старинного образца с клавишами, вырезанными из слоновой кости…
«…Они не могут до меня добраться, но и я не могу пройти мимо них…»
Лидия вспомнила, как были холодны его пальцы, касавшиеся её руки; их совместное путешествие из Парижа в Константинополь и долгие вечера в покачивающемся купе, которые они коротали за игрой в пикет («… наглядное изображение в миниатюре всех дел человеческих» – так он охарактеризовал эту игру, в очередной раз обыграв Лидию с разгромным счётом). Небольшая стопка его сонетов до сих пор лежала в дальнем ящичке её комода в оксфордском доме – об этом не знали ни сам Симон, ни Джейми.
«… Вспоминайте меня добрым словом, если нам больше не доведётся встретиться…»
Лидия прислонилась затылком к колонне. Колени ныли от долгого напряжения, но она не решалась сползти вниз и присесть. Шёлковые путы давили на руки так, что пальцы потихоньку немели, несмотря на то, что Лидия постоянно разминала их и вращала запястьями, насколько это удавалось.
«Вы не понимаете», – прошептал тогда Гобарт. Убийца, искавший себе оправдание.
Симон никогда не искал никаких оправданий и никогда не пытался сделать вид, что он – не то, что он есть.
Но разве от этого он меньше заслуживал погребения заживо в шахте, заполненной газом?
Нет. Нет.
«Так отчего же мне так хочется плакать?..»
После того как погас фонарь, в павильоне словно стало ещё тише.
А затем в этой тишине послышался голос – далёкий и приглушённый.
Он что-то кричал. Явно какие-то слова, хотя сквозь толщу земли практически невозможно было разобрать отдельные звуки…
«Он кричит так каждую ночь? Или только с тех пор, как его заразили кровью яо-куэй?»
«Двадцать лет, – сказал Джейми. – Может быть, больше».
Двадцать лет Ли пролежал на крохотной кушетке, облачённый лишь в собственные длинные волосы, не способный пошевелиться. Насколько же он доверился госпоже Цзо, «прекрасной, как небо, полное звёзд»? Неужели он сам рассказал ей, где спит днём? Полагался ли он на неё в некоторых делах так же, как дон Симон Исидро полагался на Лидию и Джеймса? Миссис Эшер дважды довелось увидеть Исидро спящим, погружённым в ту спячку, одолевавшую вампиров в дневные часы, от которой их ничто не могло пробудить. Во второй раз, тогда, в Санкт-Петербурге, Джейми вполне мог («… и должен был!» – сказал бы Карлебах, узнай он об этом) убить Симона на том самом месте, спасая жизнь бог знает скольким людям в будущем.
«И Карлебах был бы абсолютно прав!» – в отчаянии подумалось Лидии.
Но никому из них ни разу не приходило – и никогда не пришло бы – в голову отрубить Исидро руки и ноги, но при этом сохранить жизнь, чтобы использовать его власть над чужими мыслями в собственных интересах.
«Видимо, поэтому я и не всемогущий матриарх криминального клана».
«Нет, всё-таки я не вполне справедлива», – подумалось Лидии. Она-то, единственная дочь богача, в детстве нужды не знала. Одному Богу известно, из какой семьи вышла госпожа Цзо и что с ней всё это время делали – помимо того, что изувечили ноги, чтобы сделать «красивее» и тем самым набить ей цену на рынке невест, – чтобы она превратилась в женщину, способную на такие злодейства. Женщину, которая использует собственного сына, а затем и племянников, как разменные монеты, лишь бы никогда больше не оказаться в зависимом положении.
Глубоко из-под земли по-прежнему раздавались крики вампира Ли.
Он просто кричал? Или звал кого-то?
… но кого он мог звать?
Глава двадцать девятая
Неожиданно в темноте грянул выстрел.
Совсем рядом. Сердце Лидии болезненно сжалось. «Через пару двориков отсюда…»
В этой части Татарского города перестрелки могли возникать абсолютно независимо от обстановки, царившей сегодня в поместье Цзо. С того дня, как императора свергли, Пекин захлестнула волна насилия: банды, контролировавшие бордели, игорные дома, парки рикш и опиумные притоны, грызлись за власть постоянно, а солдаты президента и ополченцы из Гоминьдана регулярно устраивали в харчевнях кровавые драки. Грабители, тунеядцы и наёмные убийцы скрывались под мостами и в опустевших храмах на берегах Остовов – и их было куда больше, чем недавно реорганизованных полицейских.
Однако грохот выстрела всё равно вызвал у Лидии панику.
Крики, доносившиеся из подземелья, смолкли.
В тысячный раз Лидия попыталась высвободить руки из шёлковых пут или хотя бы подцепить ногтями узлы.
Тщетно.
А затем послышался другой звук – такой тихий, что миссис Эшер даже не поняла толком, откуда он раздаётся: из подземелья или у неё в голове. Ли запел – и в этой жуткой песне слова переплетались с горловыми звуками.
«Господи, – лихорадочно подумала Лидия и снова задёргалась, хотя и понимала всю бессмысленность этих попыток. – Господи…»
Нечто – некто – постучался в дверь павильона.
«Куда подевались эти чёртовы охранники? Три часа назад они торчали здесь на каждом углу…»
Хотя на самом деле их, похоже, было куда меньше. «Здесь никого нет», – сказал Гобарт и, судя по всему, не солгал; Лидия помнила, что госпожа Цзо явилась в сопровождении одного-единственного
