а слушателя песни призывают к пробуждению (прийти в себя) во вполне индуистском ключе.
Вообще, эзотеризм в текстах Гребенщикова возникает зачастую именно из‐за использования этих двух принципов. Если бы каждая его песня была отдельным сообщением, посвященным или Нирване, или православной духовности, то такого эффекта не возникало бы, но именно их столкновение подразумевает существование некой надрелигиозной основы, превосходящей и примиряющей оппозиции отдельных религий. Для Гребенщикова эта вполне теософская мысль нормативна. Так, в довольно ранней песне «Капитан Воронин»495 («Наша жизнь с точки зрения деревьев», 1988) об этом говорится недвусмысленно:
На каждого, кто пляшет русалочьи пляски, есть Тот, Кто идет по воде.
Каждый человек – он, как дерево, он отсюда и больше нигде.
А если дерево растет, то оно растет вверх, и никто не волен это менять.
Луна и солнце не враждуют на небе, и теперь я могу их понять.
Посыл ясен: все религии живут в своем культурном контексте, но могут прекрасно сосуществовать, ибо ведут ввысь к одному и тому же. Такой синтетический эзотеризм, упрощенный в том смысле, что не погружается ни в одно учение или систему, не ассоциирует себя ни с какой конкретной традицией, он одновременно как бы есть и как бы его нет.
Наверное, наиболее выраженным сугубо эзотерическим, то есть не коренящимся в религиозных системах, образом у Гребенщикова предстает Великая мать, ставшая принципом отображения женского начала в его лирике496. У Гребенщикова женщина чаще всего ассоциируется с хаотичным иррациональным началом, ее образы-выразители – смерть, ночь, луна, вместе с тем женщина – богиня. Исследователи не раз отмечали497, что огромное влияние на оформление женской образности, особенно в аспекте женщины-богини, сыграла популярная в русских рок-кругах книга Р. Грейвса «Белая богиня». Из этой книги Гребенщиков напрямую заимствовал целую мифологическую систему, связанную с женским началом, которую полностью инкорпорировал в свое творчество. Отличной иллюстрацией этой идеи является обложка альбома «Лилит», на которой как раз и изображена белая богиня. Интересен и сам этот альбом, как мы видели в случае с готической сценой, образ Лилит там достаточно популярен. Но у Гребенщикова в альбоме «Лилит» есть только одна песня, отсылающая к образу первой жены Адама, – «На ее стороне». Формально в песне повествуется о венчании, которое должно было проходить в Казани на Пасху, но описание этого действа носит космический характер, ибо «войска херувимов смотрели на то, как вершилась судьба», а по гостям, если «не плакал осиновый кол, рыдала петля». Обрывочное повествование не дает возможности понять, что произошло во время венчания, и конец песни оказывается загадочнее начала:
Он один остался в живых.
Он вышел сквозь контуры двери.
Он поднялся на башню.
Он вышел в окно.
И он сделал три шага – и упал не на землю, а в небо,
Она взяла его на руки, потому что они были одно.
Здесь наглядно представлен образ алхимического брака, знакомый нам уже по Майринку, в котором, чтобы достичь духовной реализации, адепт призван раскрыть в себе внутреннюю женщину и обнаружить андрогинную природу, объединив противоположности – мужское и женское. Этот образ усиливается мифом о Лилит, брак с которой призван объединить добро и зло. Но весь текст песни построен таким образом, чтобы у слушателя создалось максимально неясное впечатление о ее содержании. Если готическая сцена играет на прозрачности образов и отсылок, то Гребенщиков – на неясности.
Существенно, что Гребенщиков не опирается на какую-то конкретную религиозную или эзотерическую традицию, он использует их все. Миры Гребенщикова – это рационально осмысленные вселенные, намеренно построенные, чтобы увлекать и озадачивать слушающего. Его игры со смыслами в первую очередь являются играми, за ними не стоит какой-то реальной религиозной или эзотерической системы, он не собирается никуда вести или призывать своего слушателя, его цель – играть. Гребенщиков стремится, чтобы его считали буддистом или ньюэйджером. Это вовсе не означает, что он таковым является на самом деле. Ключ к такому пониманию его творчества был оставлен им самим в одной из самых известных песен 1980‐х годов «Электрический пес» («Синий альбом», 1981). В ней, в частности, есть такие строки:
И друзья меня спросят: «О ком эта песня?»
И я отвечу загадочно: «Ах, если б я знал это сам…»
В этом рассчитанном и продуманном эффекте загадочности и сконцентрирован его имидж.
Каббала любовников
Но подобным образом работает с эзотеризмом не он один. Александр Бард, эпатажный шведский музыкант, продюсер, социальный философ, создатель таких известных поп-проектов, как Army of Lovers, Vacuum, BWO, Gravitonas, идет тем же путем. Бард более известен в России как музыкант, отличающийся китчевым имиджем и экстравагантным поведением. За рубежом, кроме этого внешнего имиджа, Барда знают как одного из ведущих теоретиков современной сетевой культуры, соавтора пяти монографий, из которых несколько переведены на шестнадцать языков, не только изучающих сетевые сообщества, но предлагающих перспективы устроения будущего. Так, в 2014 году Бард, хорошо известный пропагандой сетевых технологий (даже альбом его проекта Gravitonas стал одним из первых распространяемых только по стриминговой системе), вместе с неизменным соавтором Йоханом Сёдерквистом выпустил книгу «Синтеизм – создавая Бога в цифровую эпоху», в которой предложил проект новой религии, объединяющей атеизм и пантеизм. Руководящей идеей здесь стала мысль о том, что Бог – воплощение всех лучших чаяний человека и высшее его творение, поэтому для современного сетевого общества нужна новая религия, основанная на культуре соучастия, сохраняющая принципы старых религий и в то же время в своей основе атеистическая. Метафорически основную идею синтеизма Бард выражает следующим образом:
То, что синтеизм берет свое начало в Зороастре, означает, что по отношению к предшествующему ему христианству синтеизм следует рассматривать как исторически и логически завершенное христианство, своего рода монистическое и имманентное христианство, которое принимает смерть как Отца, так и Сына и которое приветствует божественное проявление через Святого Духа как их замещение. Бог происходит из встречи между верующими и более никак. Святой Дух, без Отца и Сына, таким образом становится просто названием для Синтеоса синтеизма498.
Сам Бард в молодости достаточно серьезно занимался изучением истории религий и в результате формально принял зороастризм, отсюда и то почетное место, которое он отводит зороастризму в приведенных рассуждениях, да и в книге в целом.
Но подобное же место он выделяет и для эзотеризма. Для него эзотерические
