– У вас же есть прислуга, – процедил он сквозь зубы.
4
– Эдди! – Перепуганный до смерти Ник звонил начальнику службы безопасности «Стрэттона» из своего домашнего кабинета.
– Ну что там еще? – с нескрываемым раздражением в голосе спросил Эдди Ринальди.
– Они ко мне сегодня приезжали!
– Ну и что? Ко мне они тоже приезжали. Они тебя просто запугивают.
– Но они у меня действительно что-то нашли!
– Что? – после небольшой паузы буркнул Эдди.
– Кусочек железа. Они говорят, что это может быть кусок гильзы.
– Что?! Они нашли гильзу?!
– Нет. Кусок гильзы.
– Ничего не понимаю, – совсем другим, озабоченным тоном заговорил Эдди. – Я же подобрал обе гильзы. Обе они были целехоньки. Ты же стрелял два раза, да?
– Да. Кажется, да.
– Ах, тебе кажется! Теперь тебе только кажется!
– Я же ничего не соображал. У меня все смешалось в голове.
– Ты сказал мне, что стрелял два раза, поэтому я нашел две гильзы и больше не искал. Может, мне нужно было всю ночь ползать по твоей лужайке с фонарем в зубах?
– Как ты думаешь, они действительно нашли часть патрона? – дрожащим голосом спросил Ник.
– Откуда я знаю? – рявкнул Эдди. – Черт! Пожалуй, пора заняться этой черномазой! Посмотрим, нельзя ли ее как-нибудь унять.
– Насколько я понял, она честный человек. Верующий.
– Ну вот и отлично. Честного человека проще всего искупать в грязи! – заявил Эдди и повесил трубку.
– Мы так ничего и не нашли! – сообщил Рой Багби. – Никакого оружия 38-го калибра. На все остальное оружие у Ринальди документы в порядке. Ни в доме, ни в машине тоже нет никаких волокон, следов крови, вообще ничего!
– Очевидно, Ринальди очень осторожен.
– И все-таки одну вещь я заметил, – гордо заявил Багби. – У Ринальди два настенных запирающихся сейфа для оружия. Они встроены в стену внутри большого платяного шкафа и завешаны одеждой. Каждый сейф имеет три гнезда. Но заняты не шесть гнезд, а четыре.
– Так может, у него только четыре ствола?
– Вот послушай, – с важным видом продолжал Багби. – В одном сейфе два ствола и в другом – два. Но по пыли видно, что в каждом сейфе было еще по одному пистолету, которые оттуда недавно убрали… Думаю, один из них как раз тот, из которого застрелили Стадлера.
– А другой?
– Не знаю. Наверное, просто не был зарегистрирован.
Одри уже направилась было к своей кабинке, когда ей в голову пришла одна мысль.
– А вы не предупреждали Ринальди об обыске?
– Что ты несешь!
– Откуда же он тогда узнал, что надо прятать незарегистрированное оружие?
– Вот и я удивляюсь!
– Коновер знал, что мы едем к нему с обыском, – сказала Одри, – и сказал об этом Ринальди. А Ринальди сразу понял, что мы можем в любой момент заявиться и к нему.
– Очень может быть, что все именно так и произошло, – немного подумав, согласился Багби.
Одри получила электронную почту от Кевина Ленегана из криминалистической лаборатории. Кевин просил ее зайти к нему.
Все техники из криминалистической лаборатории осматривали места преступлений, но некоторые из них имели узкую специализацию. Например, Коопманс мог обнаружить отпечатки пальцев на самых сложных поверхностях. Майкл умел восстанавливать сточенные номера на оружии. Джоан и Бриджит могли почти мгновенно подготовить улику для демонстрации в суде, составить любую карту по материалам аэрофотосъемки или изобразить любую самую заковыристую диаграмму.
К Кевину же обращались за поиском информации на цифровых и магнитных носителях. А обращались к нему за этим так часто, что он практически не выходил из лаборатории, где сидел, погрузившись в созерцание нечетких, расплывчатых изображений, полученных во время ограблений стационарными видеокамерами или снятых бортовыми видеокамерами патрульных полицейских автомобилей, автоматически включавшимися при срабатывании мигалок и сирены.
Кевин был тщедушным тридцатилетним мужчиной с редкой бородкой и длинными сальными волосами, оттенок которых Одри затруднилась бы определить, потому что никогда не видела их чистыми.
На рабочем столе перед Кевином лежало черное записывающее устройство установленной в доме Коновера сигнализации. Сейчас этот черный ящичек был подключен к компьютерному монитору.
– Привет, Одри, – сказал Кевин. – Здорово ты его напугала!
– Кого? – невинно спросила Одри.
– Коновера. Бриджит рассказала мне, как ты придумала про гильзу. Не думал, что ты такая хитрая!
– Внешность обманчива, – скромно потупила глаза Одри. – А как у тебя дела?
– Я не совсем понимаю, что здесь должно быть записано, – сказал Кевин. – Если тебе нужно убийство, здесь его нет.
Разумеется, Одри не ожидала, что убийство Стадлера будет раскрыто так просто, но все равно немного расстроилась.
– А что там есть? – спросила она.
– Примерно двадцать дней по небу бегут облака. День сменяет ночь, а ночь – день. Гаснет и загорается электрическое освещение. В один прекрасный день мимо дома прошмыгнули два оленя. Каждый день приезжают и уезжают автомобили. Отец, дети, их друзья и так далее ходят туда-сюда. Что мне нужно среди всего этого обнаружить?
– Меня устроил бы убийца с пистолетом.
– Увы, такого не обнаружено.
– Если бы убийство произошло в поле зрения камер, соединенных с этой коробкой, оно было бы в ней записано? – спросила Одри, показывая пальцем на черный ящик.
– Безусловно. В этой коробке жесткий диск фирмы «Макстор» емкостью сто двенадцать гигабайт. Он соединен с шестнадцатью камерами, настроенными на запись со скоростью семь с половиной кадров в секунду.
– А может быть так, что на нем чего-то не хватает?
– Как это «не хватает»?
– Ну не знаю. Может, с него что-нибудь стерли?
– Насколько я понимаю, с него ничего не стирали.
– А три недели записи с такой скоростью занимают много места на жестком диске этой емкости?
– В общем-то, да, – ответил Кевин с некоторым уважением в голосе. – Если бы запись велась непрерывно, этот диск полностью заполнялся бы каждые три дня. Однако камеры начинают запись, только когда засекают движение, поэтому диска хватает надолго.
– Значит, камеры начинают запись в тот момент, когда датчик определяет движение?
– Не совсем. Никакого датчика на самом деле нет. Программа непрерывно анализирует изображение, поступающее с камер, и начинает его запись только в том случае, если расположение определенного количества пикселов изменяется.
