вереницу рабов, что тащили тела. Их складывали аккуратно, рядами, но скоро поверх первого ряда ляжет второй, а там и третий. И тогда наступит очередь Миары.
Дерьмо.
- Иногда только и остается, что смотреть на небо, - Миара спрятала руки в широких рукавах. – А если Алеф все-таки ошибся?
- Не только он, выходит.
- Ну да… эта мелкая стерва тоже что-то там говорила. Но и она могла ошибиться.
- Хорошо бы.
- Не веришь?
- Нет, - честно ответил Миха.
- Тогда почему звезды больше не падают с небес?
- Звезды с них и прежде не падали, а вот метеориты… камни. Разные. Они летят к планете и сгорают на воздухе. Но камни, они ведь там не как тут, - он постучал ногой по двору, вымощенному валунами.
- Какое глубокомысленное замечание.
- В том смысле, что они то есть, то нет. Неравномерно. Может, планета прошла первую полосу. Редкую. Смотри, если взять горсть зерна там, или песка и кинуть на землю, то он тоже упадет неравномерно. Часть песчинок разлетиться, но чем ближе к центру…
- Тем их больше.
- Именно. Может, мы пока коснулись вот этих, самых крайних, самых дальних. Может… если очень и очень повезет, то за тысячелетия камней в этом потоке стало меньше…
- Если ветер сдует пару песчинок, вряд ли муравей, которого засыпало, заметит.
- Пожалуй, что так. Но… мог измениться сам путь движения. Могло случиться так, что на пути этого потока не только наш мир. Что есть и другие. И проходит он этим путем не в первый раз. И…
- Ветер дует… и дует.
- Да.
- Но, как понимаю, особо в это ты не веришь.
- Не верю.
- И когда купол снимут, отправишься на болота?
- Да.
- Что ж, - Миара решительным шагом направилась через двор туда, где поднималась башня из тел. – В таком случае, надо поторопиться. Он ли это начал или нет, но вряд ли методы сильно изменились. Карраго и дальше будет убивать всех, кто заразился.
- Он же целитель все-таки.
- Нет пациента, нет проблемы.
- Какой-то очень уж радикальный подход.
Миара не стала отвечать, но подняла руки и широкие рукава съехали, обнажив тонкие, исписанные многими шрамами, запястья.
- Остальных кладите дальше, - распорядилась она. - Их слишком много для одного костра…
Огонь вспыхнул белый яркий до слепоты, до рези в глазах. И Миха, не выдержав, отвернулся. А потом и вовсе уступил место Дикарю.
Там, в пустыне, тела оставляли пескам.
Дикарь помнил их, темные, текучие, похожие на реку. Детям туда ходить запрещали, но он все одно увязался. И видел, как тела, обернутые широкими листьями пустынного плащевника, опускали на воды этой песчаной реки. И как они медленно погружались в зыбь.
Огонь… огонь – это хорошо.
Это…
- Зато ушли они без боли, - голос Миары звучал отстраненно. – Сердце… сердце – это быстрая смерть. Милосердная.
Кому именно она это говорила, Миха уточнять не стал.
Потом уже, когда дым от костра стал черным, и невыносимо завоняло гарью, он отошел к колодцу и вытащил ведро воды. И пил сам, из этого осклизлого старого ведра, не способный напиться. Хотелось выть, убивать или хотя бы подавиться ледяной водой.
- Будешь? – он протянул ведро магичке.
- Раньше мне приносили вино, - она вытерла край грязным рукавом. – В кубках…
- Золотых?
- Я предпочитала стекло. Его отравить сложнее.
Она сделала пару глотков.
- Что дальше?
- А что дальше? – Миара поглядела на замок. – Пойду. Попробую поспать, пока он там Вина обольщает.
- Что?
- Не в этом смысле. В этом он давно уже никого не обольщает, во всяком случае наши рабыни, которых ему отправляли, оставались нетронутыми. Или не захотел, что вряд ли, или не может… или просто не интересно. Я скорее про характер. Алеф был прямолинеен до крайности. И упрям. Заставить кого-то, вынудить силой, это да. А интриги – не его. Карраго иной. Он старый змей. Очень и очень старый. И переживший многое. Он… предпочитает говорить. И видят боги, даже зная, какая он сволочь, устоять сложно.
Остатки воды она вылила на голову и отряхнулась.
- Еще достать? – любезно предложил Миха.
- А пожалуй и достань… давно надо умыться. И это тряпье тоже сжечь.
Она принялась стягивать платье.
- Погоди, - Миха попытался ухватить за рукав, но Миара увернулась. – Ты что, собираешься тут раздеваться… тут же…
Платье упало грязным комом.
За ним последовала мокрая, вся в желтых разводах рубашка. Миара с каким-то остервенением принялась выдирать ленту из косы.
Миха отвернулся.
Ну его…
- Вода, - резкий окрик заставил вздрогнуть. – Ты обещал воду…
Обещал? Будет.
Миха поспешно вытащил ведро и, перехватив поудобнее, развернулся, чтобы перевернуть это долбаное ведро над макушкой магички.
Вода была ледяной.
Хорошей.
Можно сказать, отрезвляющей.
Миара только и сумела, что рот раскрыть и пискнуть.
- Т-ты…
- Сама просила. Еще? – Миха демонстративно бросил ведро в черную пасть колодца.
Порыв ветра дотянул дым. И запах. И…
- Спасибо, обойдусь, - она обняла себя.
Волосы висели мокрой паклей. И стала видна неестественная худоба. Кто сказал, что нагота всегда красиво? Синюшная кожа натянулась на ребрах. Впалый живот с узором шрамов, белых и красных, узловатых. Кривоватые ноги и вспухшие колени, которые кажутся непомерно большими, воспаленными.
Груди почти нет.
- На, - Миха стянул куртку. Тоже не особо чистая, да и не сказать, чтобы длинная, но хоть что-то.
- С-спасибо, - она мелко дрожала, но куртку не брала. Так и стояла, слегка покачиваясь.
И что делать-то?
Миха положил куртку на узкие эти плечи. Придержал, чтобы не съехала.
- Эй…
Взгляд Миары был устремлен куда-то вдаль. И видят боги этого проклятого мира, в нем не было и искры жизнь.
- С магами порой случается, - Тень по старой привычке своей появился из ниоткуда и набросил поверх куртки плащ, в который осторожно, нежно даже, завернул магичку. И подхватил на руки. – Истощение. Её накормить надо. И уложить, чтобы выспалась. Укутать потеплее.
- Зачем ты мне это рассказываешь?
- А кому еще?
Действительно.
Миха вздохнул. И посмотрел. Бледные длинные ноги магички покачивались в такт шагам наемника. А вот голова устроилась на плече Тени. Глаза закрыты. И кажется, что Миара спит.
- Она нас слышит?
- Не
