топленый жир, иногда ром или крепкое вино. Я листала книгу и понимала: я буду это учить. Обязательно буду!
И травами начну заниматься не так, как до этого, покупая пучок на рынке, а сама начну собирать и сушить. Здесь, где медицина как таковая еще отсутствует. Только на себя и можно полагаться.
Весной и начну учебу. А еще я поняла, как отблагодарить женщину. Пусть это будет не сейчас, но рано или поздно я встану на ноги. И тогда закажу напечатать этот травник с именем Мажины на обложке. Сколько смогу себе позволить. И раздам. Можно, например, как пожертвование для женских монастырей оформить. Такие знания не должны пропадать!
Да, до сих пор в этом мире я видела только напечатанные молитвенники и Библию. Но хорошо уже то, что вообще есть типографская печать.
«Так что планы на будущее уже есть», -- грустно усмехнулась я. Это мечтать так легко, а я даже не могу определиться, как сама к барону отношусь…
Повздыхав над собственной неустроенностью, легла спать. А с утра дела замка закружили меня с новой силой.
Через четыре дня из гостевой комнаты Белль перевели в комнату Миранды. Девочка уже могла ходить сама, только обувь надевать ей мы пока не рисковали. Соорудили большие войлочные башмаки, мягкие и теплые. Средневековый замок место прохладное, и лестницы тут всегда ледяные.
Удобнее стало всем. Во-первых, сейчас за девочками смотрели сразу две служанки – Аллета и Кейси, так что одни они не оставались.
Во-вторых, они дружно упрашивали меня сделать это: каждая подозревала, что другой достается сказка на ночь интереснее, что я сижу в чужой комнате дольше. Некоторая ревность в отношениях могла дурно закончиться. Конечно, я не знала, как к этому отнесется барон, но решила, что вряд ли он будет сильно возражать.
В-третьих, пропали споры по поводу ночлега для Белки. Ей организовали низкую широкую корзину с теплой круглой подушкой, поставили у камина. Ночевать она должна была бы там, но я точно знала, что не всегда эти правила соблюдаются.
К утру камин, как правило, затухал. Чтобы не мерзнуть, рыжая хитрюга тихонько подходила к кровати и по «случайно» оставленному детскому стульчику запрыгивала в тепло. Не думаю, что она действительно мерзла – шерстка у неё была очень густая. Скорее, псинка просто чувствовала себя одинокой. Во всяком случае, я совершенно серьезно в упор «не видела» пару-тройку рыжих шерстин на одеяле, когда заходила по утрам в детскую.
Чтобы избежать конфликтов, для Белль завели собственный сундук, куда я сложила и новые платья, и белье, и большую коробку с игрушками. Тут уж пришлось постараться всем. И мне, и обеим нянькам, но кукольное приданое у девочек было почти равноценным.
Нельзя сказать, что споров и ссор не было совсем. Главное было, что девочки быстро мирились. Да и ссорились без злобы, скорее, просто дулись друг на друга. Но поодиночке им было скучно, так что хорошие отношения восстанавливались быстро. Тут все сложилось весьма удачно.
Зато я добралась до казарм и пришла в ужас. Мало того, что воздух был спертый и тяжелый, что портянки у печи только добавляли «ароматов», так еще и помещение, где ели военные, выглядело просто ужасно.
Нет, огрызки на полу не валялись, полы подметали регулярно – это было заметно. Только стол, хотя и был без крошек, лоснился от застарелой грязи и чего-то налипшего. Кадка с питьевой водой имела один единственный ковш, из которого и пил каждый, кто хотел. Офигеть! Это если один дизентерию подцепит, слягут все и дружно!
Так что тетрадь Мажины я отложила до весны, а сама засела за бумаги, высчитывая и примеряя, что и как требуется изменить в казарме. И еще размышляла, что придумать с обеденным столом. Гораздо легче протереть тряпкой пластиковую поверхность, чем необработанный краской пористый спил дерева. Может, просто покрыть лаком?
Стены крепкие: достаточно обновить побелку. Уж теперь-то я знала не хуже любого маляра, сколько извести нужно на стену. Понятное дело, что до весны тут мало что можно улучшить. Но я хотя бы пойду к лорду не с пустыми руками.
Я думала о нем. Думала много и часто. То, что он отпустил меня на волю, казалось мне странным и нелогичным. Как-то этот поступок не вписывался в сложившийся у меня образ лорда. Ну и мне, безусловно, хотелось его отблагодарить. Кроме того, эта совместная работа даст мне возможность узнать его лучше.
Не то, чтобы я начала думать о браке. Нет, я бесприданница, да и репутация у меня так себе…
Иногда в голову забредали весьма странные мысли. Например, я размышляла о том, что барону, не лезущему в политику и не являющемуся общественной фигурой, барону, живущему почти на окраине страны в собственном замке, в общем-то должно быть фиолетово, кто и что там думает про его жену…
Такие мысли я упорно гнала. Любовь вообще делает женщин слабыми. А в моем случае еще и очень зависимой. Мы слишком разные с ним, чтобы из связи могло получиться что-то хорошее. Разное у нас все, начиная от социального статуса и финансового положения, заканчивая образованием и жизненным опытом. Так что работать, работать и работать…
Ожоги на ногах Белль совсем зажили, я следила за этим довольно пристально. Конечно, останутся небольшие шрамики, но с годами цвет их будет все бледнее и бледнее, размеры все меньше. Даже сейчас, пока они ярко-розового цвета, они не вызывают отвращения или брезгливости, а со временем девочка и сама забудет об этом пожаре.
Из города привезли теплые сапожки для гостьи и пару башмачков: ходить в замке. Немного поколебавшись, я заказала обеим еще и легкие туфельки. Их сошьют как раз перед праздниками. Порылась в обрезках и выделила кусочки парчи на бантики – пусть будут нарядные.
До Рождества еще было довольно много времени, но в этом году я решила поставить для девочек елку. Все как положено:
