и копья. Но все они неподвижно лежали на полу зала с закрытыми глазами.
— Скажи мне, Ганиеда, они мертвы или спят?
— Они живы, — ответила она. — Пока люди любят мужество и ценят честь, они живы.
— Тогда почему они спят?
— Они ждут, когда боевой рог призовет их.
— Где его отыскать? — решительно спросил я. — Британии нужны эти воины.
— Да, когда-нибудь они ей понадобятся. Но эти, — она обвела рукой зал, — их время еще не пришло. Ты узнаешь, когда оно наступит.
— И я это увижу?
Ганиеда печально смотрела на меня.
— Да, сердце мое, ты будешь жить, жить долго-долго. Только ты сможешь призвать этих могучих воинов на битву. Именно ты поведешь их. — Она помолчала, глядя на лежащие тела. — Я показываю их тебе, чтобы ты не сомневался: в злой день ты будешь не одинок. Рядом с тобой пойдут в бой твои братья по мечу, Мерлин. Они будут ждать твоего зова.
Я вгляделся в лица лежащих и о, чудо, узнал многих из них. Здесь были Кай, и Бедивер, и Гвенвифар, Лленллеуг и Гавейн, Агравейн, Борс, Бан и Кадор, Мейриг и Аэдд. И другие, павшие в предыдущих битвах: Пеллеас, Кустеннин, Гвендолау, Барам, Эльфин и Гвиддно Гаранхир, Мелвис, Пендаран Гледдиврудд — люди бесстрашные, знавшие, за что сражаются, доблестные герои.
— Не мне командовать такими воинами, — вздохнул я. — Я был бы рад встать рядом с любым из них, но не командовать ими. Нужен истинный король, чтобы повелевать таким войском.
— Раз ты этого хочешь… — она отошла в сторону. И я увидел позади нее другого воина, которого я прекрасно знал.
— Артур… — выдохнул я. — Но ведь он не умер…
— Я уже сказала тебе, — ответила Ганиеда.
— Да, я помню, «Пока люди любят мужество и ценят честь, они живы», — мой голос сел от ужасного предчувствия. — И все-таки, прошу, скажи мне.
— Он жив, — твердо заявила она. — Но он, как и все остальные, ждет твоего призыва. В грядущей битве ему предстоит возглавить воинство Британии. Только не ошибись со временем, душа моя! Они последние, когда они уйдут, в мире не останется подобных им.
Она повернулась.
— Теперь пойдем со мной, — позвала она, — я хочу показать тебе еще кое-что. Но поторопись, мое время для тебя почти закончилось.
Бросив последний взгляд на спящих воинов, я поспешил вслед за Ганиедой и вскоре оказался в новой галерее, скорее, в естественном туннеле с грубыми стенами. Очень скоро мы вошли в пещеру. В центре тускло мерцала вода; со свода свисали каменные клинья, похожие на зубы, роняя в озерцо каплю за каплей.
Ганиеда встала на краю бассейна.
— Подойди, Мерлин, — позвала она. — Смотри на воду.
— Чаша Видений, — узнал я, припомнив, что озерцо наполняет вода мудрости друидов от корней черного дуба.
— Да, это Чаша Аннуна, — кивнула она. В голосе Ганиеды мелькнули тревожные нотки. — Посмотри и скажи, что ты видишь.
Я всмотрелся в тусклое мерцание водной глади, волнуемое лишь мерным падением черных капель с каменных зубьев. Под поверхностью проступило изображение молодой женщины.
— Я вижу девушку.
Видение взглянуло на меня из водной глубины. Похоже, она меня не заметила, потому что отвернулась и ушла. Внезапно я смог увидеть местность, по которой она шла. — Она идет через лес, — продолжал говорить я. — Древний лес, и тропинка узкая, но она ей хорошо знакома. Девушка спешит, но ее подгоняет не страх. Она знает, куда идет. Вот, вышла на поляну... нет, на луг.
Лесная Дева подошла к маленькому озерцу, питаемому чистым источником. Она встала на краю озерка и вытянула руки. Среди деревьев появились двое мужчин; по их виду было понятно, что они умирают от жажды. Увидев воду, они бросились к ней.
Первый человек рухнул на колени у родника, зачерпнул воды и стал пить, но вода у него во рту стала ядовитой, и он умер, схватившись за горло. Второй человек подошел к Лесной Деве и что-то спросил у нее. Она достала чашу и поднесла ему.
Приняв чашу, мужчина наполнил ее водой из родника. Он выпил, и жизнь вернулась к нему; он ушел, радуясь мудрости Девы.
Видение изменилось. Теперь я видел ту же девушку, ставшую такой огромной, что она легко стояла одной ногой на высоком Ир Виддфе, а другой — на берегу Мор Хафрена; головой, казалось, она достает до неба, в косах блестели звезды. На одной руке она держала огромный лес, а на другой все ту же чудесную чашу. Она шла по земле, а вокруг просыпались духи древних бриттов. И Остров Могучих расцветал на глазах.
Ганиеда отвела меня от бассейна. Мы двинулись дальше, все глубже проникая в самое сердце земли. Из трещин по обеим сторонам нашего пути вырывалось багровое свечение — это бурлили раскаленные породы далеко внизу. В их отсветах я видел странных существ, застывших в камне — массивных бегемотов с костяными пластинами на теле и когтями размером с косу, их тяжелые тела застыли в тот момент, когда они готовы были напасть на кого-то; рядом выступали из камня грозные рептилии, их отвратительные плоские головы щетинились шипами. Я смотрел на них с ужасом и восхищением, удивляясь, ради чего созданы столь ужасные твари.
Мы спускались все глубже, мимо золотых жил, рассекавших каменные стены Подземного дворца, мимо мерцающих подземных огней, мимо залов из хрусталя и драгоценных камней. Ганиеда вела меня через бесконечные залы Аннуна, пока, наконец, мы не вышли к скальному уступу.
Это место оказалось каменным берегом, окаймлявшим бескрайнее подземное море, освещенное пятнами горящего масла или какой-то другой субстанции на поверхности океана Подземного мира. Мы стояли, глядя на ужасную пучину, где никогда не дул ветер, не вздымалась морская зыбь, и не наступал отлив или прилив. Перед нами простерлась огромная темная водная могила под каменистым небом, под железным небосводом, твердым, неизменным, нерушимым.
— Я должна покинуть тебя, Мерлин, сердце мое, — сказала моя провожатая, печально глядя на меня. — Туда, куда ты идешь, мне нет дороги, а туда, куда должна идти я, не сможешь пройти ты.
— Нет, Ганиеда, не уходи. — Я протянул к ней руки, но она уже уходила.
— Пора, — ответила моя любимая, — пришло время расстаться. Я больше ничего
