поверхности. Выше туфелек Акаме надела просторные штаны с вшитой сеткой, с коваными добротными наколенниками; штаны затянула широким поясом с классическими тремя пластинами защиты живота и бедер.
А вот выше пояса ограничилась стеганым жилетом, стеганым же красным наручем — и то на одной левой руке, для пущей легкости движений. Пожалуй, собираясь драться на мягкой земле за городом, Акаме и наколенники бы не брала…
Сама не понимая, зачем, Эсдес продолжила разговор:
— Чумы не было только со слов ваших агентов. Если бы они на самом деле попали в больные селения, и потом вынесли заразу за оцепление, мы бы тут сейчас просто не разговаривали.
— Откуда сведения?
Акаме еще раз осмотрела противника: как учили, начиная с обуви. “Если сомневаешься в поверхности, на которой стоишь, лучше драться босиком”… Ну, на брусчатке города чем-то пальцы прикрывать надо; короткие шнурованные мокасины — неплохой выбор. Штаны тоже слегка топорщит от вшитой сетки, а вот наколенников нет. Логично: вряд ли Эсдес придется вертеться и перекатываться, в акробатике Акаме никто не соперник. Прорежет ли Мурасаме вшитую сетку?
— …Я держала карантин между северо-западом и севером. Мне хватило.
Напоясной брони нет. Зря. Или не зря? Сам пояс широкий, проклепанный. Даже заточка Первого Проклятого возьмет его не с первого удара. Вон, того зверя-гекатонхейра сквозь свалявшуюся шерсть пришлось раз десять полоснуть, пока до тела дошло.
Жилет из толстой кожи, рукава — просто рубашка. Самонадеяно, сильнейшая наша, ох самонадеяно! Тонкую ткань Мурасаме на завтрак ест.
Передышку закончили сразу обе: Эсдес привычным ударом сверху вниз, Акаме восходящим с прицелом на бедренную артерию. Клинки столкнулись, с визгом проехали друг по дружке; Акаме крутанулась на пятке, разгоняя Первый Проклятый — пока Эсдес вытащит свою оглоблю на удар.
А синеволосая попросту пихнула легкую противницу бедром — Акаме так и покатилась, едва успевая уворачиваться от ударов, каждый из которых мог бы вколотить в грунт небольшую сваю, не то что хрупкую мечницу “Рейда”.
Никто из наблюдавших за боем не проронил ни слова.
Над улицей прокатился гулкий грохот — особняк жирного премьера рвали на куски. Дальше по мостовой, в сторону императорского дворца, удалялся ревуще-хрипящий клубок драки. Повстанцы пытались затыкать вилами и повернутыми косами несколько соединенных частных армий. Уступая числом, те брали умением, снаряжением и опытом, так что имели неплохие шансы закрепиться во дворце… Отмахиваясь от серии верхних, Эсдес неожиданно спохватилась, что не видит ни розовой крольчихи, ни Тацуми, выбравшего мелкую полукровку.
Вообще, из всего “Рейда” здесь только Акаме. Это теперь ее настолько низко ценят?
Эсдес выдохнула, нанося коронный косой удар — если бы попала, развалила бы мелочь от сиськи до п… До пояса!
Красноглазая увернулась, откатилась еще немного. Несколькими ударами по низу выправила положение, заставив Эсдес отступить в сторону крыльца. Пока что Акаме не принимала удары на блок, да и рубила с одной правой руки, предпочитая скорость силе удара; а еще это позволяло ей пользоваться ножнами в левой. Получить дубинкой в глаз приятного мало; так что блокировать приходилось размашистыми веерными движениями — не пытаясь поймать клинок противника или угадать его цель, Эсдес просто сбивала все, что попадалось в секторе, пользуясь преимуществом личной силы, прочности и тяжести клинка.
Акаме поняла, что так она ничего не добьется. Снова разорвала дистанцию, спросила:
— А неуплата налогов? Скажешь, вы никогда не карали за такое?
Синеволосая поморщилась: Акаме даже не сбила дыхание! Вопрос прозвучал без малейшей паузы. Может быть, она и заговорила, давая понять, что до усталости еще далеко? Ну ладно, выносливость и у меня не хуже:
— Это везде было, есть и будет. Мы этим не занимались никогда, меня с “Падшими” министр посылал только против местных шишек, которые чем-то вызывали его неудовольствие.
— Но ты поддерживала Онеста.
— Ты бы не поддержала своего учителя?
Акаме вздрогнула!
Попадание!
Эсдес прыгнула вперед. Косой справа, восходящий, горизонтальный слева, с прокруткой справа — противница только пятилась. Акаме не даст отрешиться от окружающего, не позволит сосредоточиться, чтобы ударить потоком льда; но и с массой утюга комар не считаться не может!
И снова красноглазая подтвердила репутацию лучшего мечника “Рейда”, извернувшись невообразимым способом, оказавшись чуть ли не за спиной Эсдес — и тотчас перешла в атаку. Теперь пришлось крутиться на месте, отбивая вихрь легких ударов, опасных даже малой царапиной! Улучив момент, Эсдес пнула наглую мелочь ногой в живот — пластина доспеха уберегла от разрыва печени, но закувыркалась Акаме так далеко, что к подходу противника успела встать и собраться с мозгами.
Ледяной шторм заставил Акаме выпрыгивать выше потока и убегать вдоль присевшего за щиты оцепления; добрый десяток зевак мешками осел, где стоял. Кровь и обломки ледяных игл взлетели выше второго ряда окон.
Остановившись, Акаме оперлась на ножны.
— Мои учителя — имперская школа убийц, — с настоящей ненавистью прохрипела красноглазая. — Они превратили в людореза Куроме — кроме нее, у меня совсем никого нет! А меня они превратили в нечеловека. Я провоняла смертью, как братская могила! Этим! — Акаме обвела ножнами зрителей. — Все равно, чья кровь сегодня впитается в щели мостовой!
Перекатом влево мечница ушла от очередного заряда льда, снова при помощи ножен поднялась.
— Ты заставила меня вспомнить! Считай, заново пережить! Ночь новолуния! — Акаме сорвалась на визг. — И я стала, стала чудовищем, лучшим в Столице, в Империи, в мире! Я вырезала всю школу, от наставников до новичков! Там никто не мог противостоять Первому Проклятому Мечу, никто! Никто!
Акаме выпрямилась. Посмотрела на ножны в левой руке с явным удивлением: а что это у меня в руке? Что эта штука здесь делает?
Отбросила ножны, сунула руку за спину, за пояс.
Выдохнула с ненавистью:
— Но у меня есть, есть, есть! Чем тебя порадовать! — Акаме вытащила палку длиной чуть меньше локтя и швырнула между поединщиками.
По брусчатке запрыгала обломанная рукоять с огрызком клинка…
С огрызком Второго Проклятого Меча!
Теперь точно ни Вала, ни Куроме ждать не стоит. Эсдес прошило иглой тоскливого одиночества, даже глаза на краткий миг расширились. Ни один посторонний не успел бы заметить выражения огорченного ребенка на холодно-красивом лице. Но напротив двигалась лучшая фехтовальщица “Ночного Рейда”, полностью задавившая истерику; и уж она-то замечала все!
Акаме приближалась плавным шагом. Хихикнула — весело, радостно, довольно. Словно бы не она только что заплевала в яростном крике половину проезжей части!
Занесла клинок обеими руками, позабыв про ножны. Сказала тихонько, только для причастных, но Эсдес услышала ее вполне ясно:
— Да, подружка, с таким настроением ты слона не продашь…
