выдавил мысль:
— Н-нет.
— Радует, — кивнул Седой. — Но вижу, тебя всё равно проняло. Да, о таком учителя не спешат говорить своим ученикам, а иногда и вовсе никогда не говорят, даже когда считают своё наставничество оконченным. По мне — зря. Любой идущий должен понимать, где находится конечная цель его пути, что там находится и почему дальше шагнуть нельзя.
— Почему нельзя?
— Потому что Небу второе Небо неинтересно, — Седой снова ткнул пальцем вверх, — Там места для второго Неба нет. Любой, кто шагнёт за предел, растворится в Небе, став его малой частью, став его подобием и ему это совсем не нужно, ему это совсем неинтересно. Ему интересно другое. Ему интересны мы — хитрые, добрые, безумные, яростные, восторженные…
Я зацепился за слово:
— Яростные? Ты говоришь, что это Небо делает меня таким?
— Да нет же! Это ты и только ты сам. Это та черта характера, которая привлекает к тебе Небо. Ты же слышал поговорку — Небо всё видит?
— Слышал.
— Ну вот. Видит всё, но на всё ли ему интересно глядеть? Что толку сто лет наблюдать за жизнью тысячи крестьян, у которых с утра до вечера одно и то же? Ну первую сотню лет, может, это и интересно. Ну пятую, шестую ещё туда-сюда, но ведь на сороковую сотню лет сойти с ума можно от этого, даже если ты — Небо.
Я сглотнул. Как я там в тот вечер думал?
Чем я недоволен? Тем, что мне никто не указывает, что и как делать? Не говорит, когда нужно поднять задницу и куда идти? Всё только в моих руках.
Седой понял это по-своему:
— Не боись. Небо видит всё, но наказывает ли оно кого-нибудь лично? Нет. Небесное Испытание ещё нужно заслужить. И много ли скучных, невзрачных идущих, чья жизнь была неяркой, серой прошли эти Испытания? Вот тот Страж, что пришёл сегодня нам на помощь, разве он был беспристрастен? Был ли он мудр и невозмутим? Нет. Он сразу выбрал сторону и хотя придерживался буквы закона, сумел помочь тем, кого посчитал правым, он…
Я снова перебил Седого:
— Тебя послушать, так выходит, что чем безумней себя ведёшь, тем ты больше приглянешься Небу. Так можно договориться до того, что сектанты Альянса должны обладать большей силой и не бояться Небесного Испытания, а на самом деле…
— А на самом деле, — теперь Седой перебил меня, — всё совсем наоборот. И нет сектантов, что прошли Небесное Испытание честно.
В этот раз я не стал прятать усмешки. Нет таких сектантов? Я в этом не был уверен. Я помнил слова Фатии, я помнил гения Райгвара, его силу, его поведение, его слова и сейчас даже не очень уверен в словах Седого о том, что Небу действительно неинтересны те, кто невозмутим. Райгвар был не по годам мудр, невероятно спокоен и рассудителен, да и его учитель в своих наставлениях явно…
— Я же говорю совсем не о том, что нужно вести себя безумно. В первую очередь нужно быть самим собой. Небу интересно многое и поэтому можешь быть уверен, что, даже став Небесным Воином, лично ты не избавишься от своей жажды схваток. Это твоя суть, то, с чем ты идёшь по пути к Небу с самого начала и лучшее, что ты можешь сделать — поставить это знание себе на службу, научиться сдерживать до поры до времени, научиться извлекать из этого своего недостатка выгоду, а не пытаться полностью подавить эту свою часть. Подавив, ты станешь неполным, покалеченным и будешь ли ты таким интересен Небу?
— А если не буду? То что?
— Что, что?
— Это я и спрашиваю — что? — со злостью переспросил я. Надавил. — Я больше не смогу вобрать ни крохи силы Неба? Умру, быть может, на месте?
— Ага, прям здесь словишь Небесное Испытание, — фыркнул Седой. — Да ничего не «что». Просто не случится в твоей жизни чудесной случайности, не выпадет удачный шанс, не произойдёт счастливой встречи. Но пока, малец, тебе беспокоиться не о чем. Ни ты, ни я не затворники, ни ты, ни я не отказываемся от доброй драки и справедливости.
— Ну да, — ядовито вставил я, — а ещё от вина и женщин.
— И техник, — ничуть не смутился Седой. — Правда, с вином и женщинам нужно с тобой ещё поработать.
— Конечно, — яд из моих слов можно было использовать для убийства Зверей даже этапа Повелителя Стихии, — это ведь так интересно Небу — глядеть, как в задницу пьяный старый орденец ломится в Павильон Цветков.
Однако Седой ничуть не пострадал от моего яда, спокойно ответил:
— Может, ему это и неинтересно, хотя до сих пор никто не может ответить на вопрос Небо это он, она или оно, а о своих удовольствиях и своих интересах забывать не стоит. К тому же, меньше желчи, малец, не завидуй, у тебя всё впереди, и женщины, и вино, и старость.
Я не стал отвечать. Не то чтобы мне нечего было ответить, скорее, мне нужно было уложить в голове всё то, что я услышал. Это… Это всё подозрительно сильно перекликалось с тем, что когда-то один Закалка, собиратель камней из Нулевого услышал в стенах Школы от той, кто когда-то родилась в Третьем поясе, от Виликор. И не только о том, что будет, если ты станешь Небу неинтересен, но и о том, что происходит, когда ты ему напротив, очень и очень интересен.
Как там она говорила?
Испытания и препятствия даёт нам Небо, оно же даёт нам и награды за них. Вычтенные баллы, десяток плетей? Смешно. Разве можно с их помощью вырастить того, кто проторит себе путь к Небу? Другое дело…
Другое дело что? Виликор говорила о предательстве. Я бы добавил к ним смертельного врага, потерю родных, Бедствие и всё прочее, что ставит тебя на грань и меняет тебя.
Когда-то так изменила меня смерть отца и издевательства шайки Виргла. Затем было то самое предательство, нападение теневиков, ранение Лейлы, сражение против комтуров и старейшин Ордена, ярмо долгового служения в Ясене, исчезновение семьи, схватка с Тёмным и всё прочее…
Удивительно, но сейчас, оглядываясь назад, я не особо страдаю из-за всего этого. Помои? Я давно забыл, как они пахнут, когда льются на голову и не опускаю глаза в песок. Смерть отца? Он
