Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
— Тут морепродукты. Устрицы и еще что-то.
— Ты не забыл, что у меня аллергия? Съешь сам.
— Нет, я не забыл, поэтому не предлагаю, — Камиль достает из коробки раковину и заглядывает внутрь. Потом немножко трясет ее содержимое, и я громко сглатываю, глядя как дрожит там белесый моллюск. Божечки, до чего же они мерзкие, — я сам не люблю. Они похожи на… ладно, не будем.
Камиль кидает устрицу обратно, хмыкнув, а я остаюсь задумчиво прокручивать в голове варианты, на что же по его мнению она похожа.
Я замечаю, что у него закатаны рукава водолазки, и присмотревшись, вижу небольшую точку на сгибе локтя, где вена. Помнится, около месяца назад я видела уже у него подобное. Значит, он не впервые сдает кровь в этой клинике. Чем он занимается там? Я хочу задать ему этот вопрос, но мне так неохота рушить эту атмосферу вокруг нас. Сейчас это важнее.
— Пироженка, — слышу я голос Камиля и отвлекаюсь от рассматривания его вен. Он задумчиво рассматривает капкейк, покрутив в руке, — сладкое, правда, только после еды. Оставить?
“Пироженка”. Я издаю сдавленный смешок. Серьезно? Он сказал именно так? Мое хихиканье застревает в горле и переходит в сиплое хрюканье, когда Камиль поднимает на меня взгляд. Появляется чувство, будто бы я с размаху влетаю в стену, когда я смотрю в темные радужки глаз напротив.
Ладно, у этого человека действительно получается мило произнести “пироженка”, а потом посмотреть так, что кишки леденеют. И у него будет ребенок? С каким лицом он вообще пел бы ему колыбельные? Каким бы отцом Камиль стал, если бы… черт, нет, не хочу "если бы". Я изо всех сил буду верить, что у него есть будущее.
— Ты подавилась, что ли, цыпа?
— Вроде того, — фыркаю я. У него в голосе была забота или скрытая ирония?… — Можно попробую, хотя бы, пирожное? Оно выглядит и пахнет безумно вкусно.
— Слушай, не перебивай себе аппетит. Сладким не наешься. Беременным, кстати, не стоит его много жрать.
— Ну Камиль, — прошу я, понимая, что капкейк — единственное, что я могу сейчас скушать без тошноты, — просто хоть на вкус попробовать! Они так необычно выглядят…
Камиль молча поднимает капкейк к лицу и медленно проводит языком по крему. У меня от этой картины буквально начинается тахикардия — сердце сжимается где-то возле горла, а потом начинает колотить с такой скоростью, что меня ведет.
— Ну, пробуй, — я получаю смешок, когда Камиль убирает пирожное обратно в коробку и издевательски улыбается мне.
Мне не нужно второго приглашения, и я порывисто подаюсь к нему, чувствуя, как меня перетряхивает от взбесившегося сердца. Я целую Камиля, обхватив ладонями за лицо, и чувствуя, как в ответ его язык проскальзывает мне в рот. Сладость с нотками кофе от крема лишь мгновение чувствуется на кончике моего языка — потом я наслаждаюсь вкусом человека, которого я желаю больше, чем какое-то там пирожное.
Боюсь, что вкус этого пирожного, которым он меня соблазнил, я вообще забываю в первые же секунды нашего поцелуя.
Наверное, мы оба в этот поцелуй выплескиваем все эмоции, которые накопили за день. Потому что он выходит диким и даже каким-то жестким — я никогда не думала, что сама стану так жадно целовать кого-то, ощупывая каждый сантиметр его тела и желая чего-то большего с ним… это желание настолько безумное, что даже если бы сейчас вспыхнул рядом пожар, я бы не обратила на него внимания.
Камиль сдирает с меня блузку, отбросив ее в сторону. Она белым пятном ложится на полу и у меня пробегают мурашки холода по коже. Но его пальцы так сильно сжимают кожу на ребрах, на спине, на моих бедрах и плечах, что, кажется, будто они оставляют на мне пылающий след, тут же согревая.
— Мы переберемся в спальню? — шепчу я между судорожными вздохами. Господи, как он уверенно меня трогает, словно знает каждую точку моего тела, которая может меня завести. Хотя, больше всего меня заводит понимание, что вскоре я буду принадлежать этому мужчине.
— Что за скучная хрень, цып? — усмехается Камиль, — Я хочу отполировать тобой все поверхности этого дома. За сегодня.
Даже так? О черт, черт. Это что-то новое для меня.
— И какую поверхность ты… хочешь отполировать первой?
— Для начала — свой член. Твою мать, — выдает Камиль, дернув меня за пояс высоких джинс, — в такие моменты я ненавижу подобные шмотки.
— Я сниму их, — из пересохшего горла вылетают быстро эти слова и я соскакиваю с Камиля, расстегнув молнию на джинсах и избавившись от них в момент. Запоздало я думаю о том, что стоило бы снять еще и нижнее белье, но поздно — я уже снова заползаю на колени к Камилю, ощутив попой, что он возбужден не меньше моего, и настойчиво стягиваю с него водолазку, не желая оставаться одна без одежды.
Тени ложатся на его рельефное тело, и мое желание прикоснуться к нему сравнимо сейчас только с отчаянным желанием путника посреди пустыни, жаждущего воды.
Стоит мне провести ладонями по груди Камиля, как превращаюсь в оголенный нерв, а спину обжигает жаром. Кажется, мне не понадобится сегодня время разгореться и перестать нервничать. Я так желаю близости с ним, что мне бы хватило, даже если бы он просто поманил меня пальцем и кивнул на свой член. Я бы уже запрыгивала бы на него с разбега.
— Пожалуйста, давай без прелюдий?… — шепчу я, глядя, как в ответ горят его глаза.
— Да ты что? — издевательски тянет он, и я вскрикиваю, когда его рука внезапно скручивает мое нижнее белье между ног, что оно врезается в кожу бедер, и дергает его в сторону, раскрывая меня, — похоже, ты права. Сегодня без прелюдии. Мокрая насквозь.
И еще раз я вскрикиваю, потому что он толкает безжалостно пальцы внутрь меня. Это ощущается слишком тесно и напряженно, как-то по-новому, но я явно возбуждена, потому что они скользят во мне без дополнительных усилий. Похоже, я начинаю тонуть в пронзительном взгляде Камиля, который в этот момент смотрит на меня как-то по-новому, неотрывно, словно пытаясь поймать каждую эмоцию на моем лице.
Это вроде бы тот же секс, что у нас был до этого момента — так мне казалось поначалу. На деле же сегодня я почему-то себя чувствую более обнаженной перед Камилем, чем обычно. И его я чувствую иначе. Словно мы с ним сбросили еще какой-то невидимый слой одежды, который создавал разницу между обычной близостью и более глубокой, такой, словно каждый нерв обнажен, когда обладать собираются не только телом, но и душой.
Он вытаскивает из меня пальцы и поднимает их — блестящие и влажные. Я краснею в ответ. Но лишь на секунду, потому что когда в следующий момент Камиль, вызывающе глядя на меня, проводит по ним языком, мне хочется закричать — настолько это было провокационно и откровенно.
— Камиль, это…
— Это чтобы ты краснела, мать твою, Ева, — его голос оставляет на коже холодные мурашки — низкий и глубокий, — я буду с тобой делать много всего, чего мы не пробовали. Нахрен мне твое смущение.
Он приподнимает мои бедра и я слышу шуршание одежды. Наши тела соприкасаются очень тесно и крепко, когда Камиль притягивает меня ближе и медленно опускает вниз, проникая в меня. Мои стоны в этот момент похожи на жалобный всхлип. Запах Камиля забивается в легкие, стоит мне уткнуться обессиленно лбом ему в шею. Кажется, что сейчас я полностью принадлежу ему.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
