Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
– Да, – протянул прославленный генерал, бегущий от своего собственного имени. — мне тоже так кажется. Словно я уже спрашивал это. Очень давно…
Они какое-то время вместе смотрели на небо, будто пытались найти забытые воспоминания о покрытых туманом прошлого сновидениях, где уже слышали подобные слова и ощущали те же душевные порывы. Это, как если бы чувство дежавю вызвало смутные догадки о таком же, но чуть более старом чувстве дежавю.
А может они просто устали с дороги.
— Ты ведь спрашиваешь не о Ронг’Жа, да?
Хаджар посмотрел на девушку. Её золотые волосы струились среди лучей рассветного солнца. Они немного мерцали, как если бы небесное светило, вдруг обретя личность и чувство, заботливо и любя их перебирало.
Лэтэя коснулась мерцания и то тут же исчезло. Она посмотрела на ладонь и на миг в её глазах отразилась та же душевная тоска, что иногда Хаджар замечал на озерной глади. Там, где отражались его собственные глаза.
– Не о Ронг’Жа, — закончив песню, он отложил инструмент в сторону. Он протянул ладонь к солнцу. – Я уже забыл, что такое – сон, потому что иначе будет плохо. Или что такое — бояться порезаться ножом, когда режешь хлеб. Хлеб… из муки. Теплый и чуть сладковатый. Теперь я могу лишь мечтать об этом вкусе. И это только…
- Только вершина твоих воспоминаний, – закончила за него Лэтэя. Она чуть улыбнулась и, пододвинувшись к нему, положила голову на плечо. Так они и сидели, вместе наблюдая за рассветом. – Ты напоминаешь мне Кассия. Он тоже родился смертным и, в часы, когда болели его военные раны, задавался тем же вопросом. Если он прошел через такое количество битв, если каждый раз его тело перерождалось на пути развития, если крепла его душа и энергетическое тело, то… что осталось от Кассия, рожденного его матерью и отцом. Так он спрашивал у южных ветров, надеясь на ответы.
– Матери наших матерей учат, что южные ветра не всегда бывают искренне, – улыбнулся Хаджар.
– Да, но они мудры, – ответила тем же Лэтэя.
Мудры… Хаджар помнил одного из самых и преданных людей, которых встречал на своем пути. Мастер Южный Ветер. Остался ли он тем же, кто отправился в Море Песка, или за принцем вернулся уже кто-то другой. Но ведь, все же, вернулся…
– Ты знаешь, Хаджар, я видела тебя в разных ситуациях. В битвах с противниками всех мастей. Но ни разу я не ощущала, чтобы от тебя исходила ненависть. Даже к Кань Дуну. Ни разу я не помню слепого гнева в твоих глазах или черной ненависти и злобы в твоей душе.
Хаджар промолчал. Он помнил иначе. Он помнил, как каждый его шаг был пропитан злобой. Каждый взмах меча – источал ненависть. И, не вняв словам мудрой тигрицы, он едва не сгорел в этом пламени. Но даже после этого, ступая по земле праотцов и матерей его матерей, он все еще испытывал их – и ненависть, и гнев.
– Я бы хотел, чтобы это была правда, – прошептал он, – но…
– Со стороны всегда виднее, Хаджар Дархан, Безумный Генерал, – перебила Лэтэя. – не знаю, что начертано в свитке твоей судьбы, но это – все еще твой свиток. Не важно, сколько тел ты сменишь, какого цвета твои волосы, что за одежды ты носишь или какой меч держишь, только встретив тебя, я будто повстречала родственную душу. Старого друга. Забытого брата. Близкого мне человека. И я знаю – ты чувствуешь то же самое.
Хаджар снова промолчал. Он был уже далеко не молод, чтобы слепо верить своему сердцу. Слишком часто оно обманывало его.
– И я всегда хотела спросить – почему?
– Почему… что? – не понял Хаджар.
– Почему ты не испытываешь ненависти? Даже к Аглену… даже к Кань Дуну, – Лэтэя повернулась к нему. Её глубокие глаза цвета ночного неба, искрящегося разноцветными звездами, заглядывали ему глубоко в душу. – Ты преисполнен не ненависти, а… жалости. И каждый раз, когда твой меч проливает кровь, она выглядит иначе, чем у других. Будто твой меч… роняет слезы.
Хаджар отвернулся. Он смотрел на восток. Туда, где поднималось солнце. Его рука сама собой накрыла обручальный браслет, а в груди стало больно, так невыносимо больно, что ни один удар меча, клинка, копья, стрелы, топора, молота или кулака не мог сравниться с этой болью.
Хаджар предпочел бы, чтобы его пронзили тысячи оружий, но только не это чувство. Но оно его так и не покидало. Все эти годы. И все эти странствия.
– Как можно ненавидеть тех, кто слаб? – произнес он. – так однажды сказал… сказало существо. Из очень старых легенд.
– Легенд? Ты о ком.
Хаджар отнял руку от груди. Он так и не смог ответить на этот вопрос. Он не смог признать, что, как некогда Черный Генерал, так теперь и он – испытывал к своим противникам, врагам и тем, кто сбился с пути, лишь жалость, но не ненависть.
Примус, Солнцеликий, Морган Бесстрашный, Чин’Аме… он испытывал к ним лишь жалость и сожаление. Каждый из них, в своей собственной истории, был героем. Спасителем и освободителем. И для каждого из них Хаджар Дархан стал монстром и злодеем, отобравшим или уничтожившим все, что было ценно.
И единственная разница, что Хаджар – общий для них всех враг, был все еще жив.
Если бы Хаджар пал, то стал бы очередным, поверженным монстром в чьей-то героической истории, а пока он жил – все было наоборот.
Так как можно испытывать ненависть? Ненависть к собственным, кривым отражениям в разбитых зеркалах мира боевых искусств.
– Иногда я думаю, а когда и мне повстречается тот герой, для которого я останусь лишь монстром, желающим разрушить все, что дорого, – прошептал Хаджар.
– Монстром? – переспросила Лэтэя. – Ты никогда не был монстром, генерал.
Хаджар лишь улыбнулся. Чуть печальнее, чем того хотел.
– Пойдем, друг мой, – он поцеловал её в волосы и поднялся на ноги. – солнце уже высоко. И, быть может, если праотцы услышат наши слова, то сегодня мне не придется никого убивать. Потому что, видит Высокое Небо, я устал от бессмысленных смертей.
Среди бесконечных трав, на холме, около камня, сидел старец, закутанный в рваный плащ из лоскутов тьмы.
– Ты никогда не был монстром, генерал, – звучали эхом слова, сказанные другом перед тем, как длань Яшмового Императора пронзила её грудь.
– Ты всегда была ко мне добра, – произнес хриплый, почти лишенный сил, голос. – и это тебя погубило тогда… погубит и сейчас.
Глава 1542
Среди высоких горных вершин, где снега никогда не таяли, а лучи солнца застывали в воздухе золотым сиянием драгоценного металла; где холодные ветра затормаживали ход самого времени; где птицы не летали, а облака зависли тенью ледяных скульптур, шла женщина.
На её плечах лежала шкура белого волка. Лапы закрывали плечи, а жуткая морда спускалась по правой руке. Кожаные одежды и доспехи подчеркивали крепкую, но в то же время — красивую фигуру. На железных наручах застыл иней. Он блестел разбитым хрусталем вдоль узоров и рун, забытых так давно, что не все Старшие Боги могли бы вспомнить их происхождение.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
