Он вернулся ради нее. Сегодня — уже в который раз — он ураганом ворвался в ее жизнь. И впервые с той минуты она могла просто стоять вот так рядом с ним и впитывать глазами его образ.
Неожиданно для себя она вдруг сказала:
— Когда ты болел… я пыталась заплатить мистеру Уортингему. Я отправила в Лондон своего слугу с поручением, чтобы ему выдали эти деньги.
Джек смотрел на нее, от удивления приоткрыв рот.
— Но я не знала, что есть время только до пятнадцатого. Я опоздала. Прости меня.
— Это я должен просить прошения. — Его голос, низкий и ласковый, успокоил ее волнение, комом застрявшее было в горле.
Весь мир собрался в маленькое пространство вокруг них. Не было ни пешеходов, которых, должно быть, раздражали две фигуры, торчащие посреди тротуара; ни грохота колес по мостовой; ни цокота лошадиных копыт. И все городские запахи исчезли, уступив место солоноватому мужественному аромату Джека.
Были только Джек и она. И Бекки хотела, чтобы это длилось вечно.
— А я думала, ты уехал, — прошептала она, глядя в его глубокие карие глаза. — Уплыл на своем корабле.
— Я не смог бы уехать, если бы… если бы не увидел тебя еще хоть раз. Чтобы знать уже наверняка… — Он внезапно умолк.
Бекки сжала опущенные руки в кулаки.
— Чтобы что знать наверняка?
— Что нет ни малейшей надежды на прощение… Что нет ни единого шанса для нас с тобой… быть вместе.
— Я так сердилась на тебя, — сказала Бекки. — Думала, никогда не прощу. Но… о Господи, я уже простила тебя, Джек!
— Я уже не тот человек, каким был, когда тебя впервые встретил.
— Знаю.
— Я люблю тебя. Так люблю.
Внезапно она засмущалась. Было очень трудно сказать, признать это после стольких дней гнева и обиды.
— Я тоже люблю тебя.
И как только слова слетели с ее уст, показалось, что вокруг стало светлее. Светлее, чем было все эти годы.
На его красивых губах медленно появилась хитрая улыбка. Бекки поглядела на руку, которую Джек придерживал у своей груди:
— А твоя рука?..
— Уже лучше.
— Ты не повредил ее, когда боролся с Уортингемом?
— О нет!
— Я виновата перед тобой.
— Я ни секунды не злился на тебя из-за этого, Бекки.
— Знаю. — Она попыталась улыбнуться, но губы дрогнули и улыбки не получилось.
Лицо Джека еле заметно помрачнело.
— Я должен покинуть Англию. Покинуть эту страну… мою родину… навсегда.
Вдруг страх за него вспыхнул в груди Бекки.
— Но чем дольше ты остаешься здесь, тем ближе к тебе опасность! — Внезапно осознав, сколько людей вокруг них, она посмотрела по сторонам, потом — на ворота усадьбы, возле которых стоял и смотрел на них один из людей Гарретта.
Потом подняла лицо к сумеречному небу. Снежинка упала ей на ресницы, полежала секунду и растаяла.
— Смотри, пошел снег.
Джек тоже поднял лицо:
— И правда.
Бекки взяла его за здоровую руку:
— Идем в дом. Там безопасно и тепло.
Это ее последнее Рождество в Лондоне… Она хотела как следует попрощаться со своей семьей, вместе с Джеком.
Домашние встретили его с опаской, но уже через несколько минут Джек словно и не был беглым преступником, который обманул их обожаемую сестру, пытался добраться до их денег, оскорбил и предал всю семью. Это было удивительно и неожиданно, но они стали обращаться с ним как с братом.
Бекки послала к леди Деворе, чтобы та присоединилась к ним за праздничным рождественским обедом. Ведь у нее не было родных в Лондоне, а Бекки хотела попрощаться и с ней тоже. Всегда обо всех волновавшаяся герцогиня отвела Джека в сторону и спросила о Стрэтфорде. Узнав, что граф собрался встречать Рождество в одиночестве, решила также послать ему приглашение.
После обеда вся семья герцога Кантона и гости собрались в гостиной во главе с хозяевами дома — Гарреттом и Кейт. Здесь был и лорд Уэстклиф со своей женой Софией, и сын Уэстклифа от первого брака Гарри, и леди Беатрис в зеленом платье — под стать большущей рождественской елке, которая своей верхушкой упиралась в потолок. Леди Деворе прибыла к самому обеду, а Стрэтфорд — уже когда подали индейку с пряностями и пирог с мясом.
Джек был все время рядом с Бекки, как будто его к ней приклеили. Когда же она подошла к заздравной чаше, Джек, не отставая от нее, налил и себе бокал вина. Склонялась ли она к камину, чтобы погреть руки, он делал то же самое. И когда она выглянула из окна, чтобы полюбоваться на уличные фонари, льющие золотистый свет на укрытую снегом улицу, Джек стоял рядом. За обедом, где присутствовала вся семья, включая и детей, Джек попросил лорда Уэстклифа поменяться с ним местами, чтобы сидеть возле Бекки. Виконт с улыбкой согласился.
То, что Джек занял место возле Бекки, конечно, противоречило правилам, но он уже понял, что в этой семье мало заботятся о таких вещах, как этикет. Он точно знал, что они одобрили его желание сидеть рядом с любимой женщиной.
Когда все вошли в гостиную, он не мог оторвать взгляда от рождественской елки, которая стояла посередине комнаты. Она была великолепно украшена тонкими свечками и маленькими подарками в ярких обертках, привязанными к веточками. Заметив это, Бекки усмехнулась:
— Тебе нравится?
— О да, конечно! — И он обернулся к Бекки: — Но… почему?
— Когда Тристан и Гарретт были еще мальчиками, они встречали Рождество при дворе. У них обоих было не слишком счастливое детство. Но каждый раз в Рождество королева велела наряжать елку в Виндзорском замке. Ее сплошь увешивали бусами из миндаля и изюма, свечками, и каждый ребенок, который приходил туда на праздник, получал что-нибудь с этого дерева. С тех пор Гарретт всегда ставит елку на Рождество в своем доме, чтобы сделать этот день особенным для каждого. Но я думаю, прежде всего он хочет порадовать детей, так же как когда-то рождественское чудо радовало его самого. — Она улыбнулась. — Надеюсь, тебе это также нравится?
— Похоже, что так, — сказал Джек, снова переводя взгляд с дерева на Бекки. Ему действительно все это ужасно нравилось: и эта праздничная елка, и аромат сливового пудинга, и улыбки на лицах детей. Но больше всего — то, что Бекки была рядом. И при этом не собиралась — и не хотела — уходить.
Она не уйдет от него. Не сейчас. Наконец-то между ними больше нет секретов.
— Подарки он раздаст детям завтра. А сегодня все мы будем просто наслаждаться ароматом елки и красотой ее убранства.
— О да, я уже наслаждаюсь и ароматом елки, и этим праздничным вечером, — тихо молвил Джек. Взяв руку Бекки в свои ладони, он нежно провел пальцем по тыльной стороне ладони. — Но больше всего я наслаждаюсь красотой моей спутницы.
