Книга Дефект плацебо - МК. Милтон

— Криво получилось, — приглаживает волосы гелем, делает мокрый эффект.

— Но тебе идет.

— Спасибо, — холодно улыбается.

— Меня зовут Алан, тебя Лейла. Мы с тобой любим развлечься, поэтому веди себя открыто и раскованно, — рассказываю нашу историю перед спектаклем.

Несколько актов и антракт. Я все продумал.

Пока едем в арендованной машине, краем глаза просматриваю сообщения. Решаю ещё несколько моментов. Укрепляю нашу подушку безопасности. Действую расчётливо. Впрочем, как и обычно. Не даю волю чувствам, как только могу охлаждаю разум. Цель одна — вытащить и ее и себя из этого города. Что будет дальше, абсолютно не важно. Не планирую. Наперед не загадываю. Купаться в иллюзиях тоже не спешу. Мечтатель из меня так себе. Знаю только одно: врозь нам будет лучше. Правильнее.

— Не трясись, — раздражённо бросаю.

В поле зрения попадают дрожащие коленки и излишняя суета. Когда так много поставлено на кон, человеческим слабостям не остаётся места.

— Успокойся, Лейла.

Отпускаю руку на ее бедро и слегка сжимаю. — Просто обычный вечер. Не стоит вести себя так, будто я усадил тебя голой задницей на иголки.

— Если ты отпустишь меня, я вернусь домой, — начинает всхлипывать. — Хватит мне такой жизни, я не так все представляла...

Сжимаю ее бедро ещё сильнее. Наверняка останутся синяки от подобной ласки, но это меньшая доля агрессии, начинающей меня распирать.

— На этот раз не нужно никого подставлять. Твоя задача составить мне компанию. Без этих ебаных фокусов!

Ослабляю хватку, перемещаю давление на руль.

— Прости. Просто мне страшно. Наверняка ты что-то не договариваешь.

Включает хитрость, пытается давить на жалость. Только я не чувствую нихрена. Все равно, абсолютно. Она уже подписала себе смертный приговор опрометчивым поступком, а все что происходит сейчас, ничто иное как лотерейный билет с крупным выигрышем.

— Хотел бы покалечить или убить, ещё тогда бы этим занялся, — бросаю коротко.

Не лучшее утешение, но девчонка все же успокаивается. Берет себя в руки. Понимает, что бешеного пса дразнить не стоит. А выгляжу сейчас я именно так. Сам начинаю нервничать, когда виднеется высокий забор резиденции.

— Сумочку дай, — командую сухо.

Вряд ли меня будут обыскивать. В услуги элитного блядюшника не входит функция раздражающая клиентов, но все же решаю перестраховаться. Прячу оружие в маленький блестящий клатч, и возвращаю его владелице.

— На всякий случай, — поясняю, пресекая споры.

Оказавшись на улице, прижимаю официантку к себе. Она податливо льнет, изображает покорность. Мы торчим на улице меньше минуты и ворота распахиваются. Двигаюсь к намеченной цели, ничего не замечаю вокруг. А моя спутница, напротив, раскрыв рот и не скрывая восхищения оглядывает окрестности. На входе нас приветствуют и просят немного подождать в отведенной зоне. Заказываю две порции виски и прошу бутылку доставить в номер.

— Я не пью крепкое, — пытается протестовать моя подружка.

Но когда ухватывает самую суть в темноте моих зрачков, опрокидывает в себя содержимое и даже не морщится. Я сам не знаю что там, многое предпочитаю забыть, о многом запрещаю себе помнить. Но эта страшная тьма, всегда находится внутри. Я слишком много раз видел смерть. Запечатлел на своей сетчатке во всех ипостасях. Война, голод, жадность, разврат. Этой суке к лицу был любой образ. Моя единственная страсть. Единственная, чьей компанией я упивался. До недавнего времени. Только сейчас понимаю незримую суть: хуй так просто она меня отпустит.

Повторяю ритуал. Снова подталкиваю стакан.

— Меня стошнит, — бормочет чуть слышно.

Сжимаю челюсти крепче. Кулаки вторят лицевым мышцам. Знаю, если начну прям сейчас забивать ее ногами на алых коврах этого просторного холла, — никто и слова против не скажет. Эти стены видели и не такое. Этот город ничем не удивишь. Глупые туристы и ебнутые мечтали прогуливаясь вдоль Обводного канала, даже не догадываются что елозят руками по могильным плитам, выкопанным и превращенным в поребрики. Древнее захоронение никого не остановило, как и сейчас ничто не способно остановить меня.

Проходит целая вечность, когда к нам подходит какой-то ублюдок и просит следовать за ним. Волоку ноги и сдерживаю желание раздробить его череп о стены узкого коридора. Он останавливается у одной из дверей, жестом приглашает пройти внутрь. Не замечаю когда он растворяется в воздухе, потому что мое внимание моментально переключается на другой объект. Алина. Ягодка. Сердце гулко пинается в груди, а после раскалывает ребра отборным маршем. Ее кожа кажется совсем прозрачной, а впалую щеку уродует алая борозда. Окончательно зверею. Как животное чувствую ее страх и боль. Кто бы это ни был. Каждая тварь будет в ответе. Но она не смотрит на меня. Не одаривает даже взглядом. Сразу не понимаю кому даровано все внимание. Потому что, стоит мне снова ее увидеть и я окончательно плыву. Растерял все навыки. Проебываю хватку. Она вытесняет всех. Ее запах проникает в лёгкие, вкус наполняет рот, раздражает рецепторы. Я изучил ее до мельчайших деталей, разобрал и собрал заново, но этого оказалось мало.

А потом я ловлю ее взгляд. Как два поезда сталкиваемся на большой скорости. Шарю, что жертв дохуя будет, кровище и трупы вокруг, но мне похер.

Концентрируюсь только на ее боли и страхе. Не знал раньше таких чувств, но желудок сворачивается в тугой узел и ноет. Скулит, как битая псина после хорошей взбучки.

Вырубаю свет, сегодня не собираюсь устраивать представлений.

— Садись, Лейла, — хватаю под локоть свою подругу и толкаю ее на кровать.

Мгновенно привыкаю к гребаной темноте, как самый опасный хищник.

Ягодка все так же неподвижно сидит, не прекращаю следить за ее силуэтом.

— Раздевайся, — даю следующую наводку и хватаю тонкую бретельку платья.

Грубо натягиваю шнурок так, что он впивается в нежную кожу.

Она идеально отыгрывает роль. Спокойно и беспрекословно стаскивает с себя красную тряпку, остается в одном белье.

Подхожу к Алине, провожу ладонями по холодным плечам. Вдыхаю ее запах. И еще раз. И еще. Не могу надышаться, не могу признать, что не знаю получится ли у меня вывести нас отсюда.

Слетаю с катушек, качусь к черту, впиваюсь в ее губы и дышу ею.

— Я тебя ненавижу, Леон, — шепчет с дрожью, когда прерываю связь.