— Ян, ну не дуйся… — я подошла и боднула его головой в грудь. — Честное слово, наутро после свадьбы сама сдамся Йонасу и до самых родов даже не пикну. Или даже вечером. Хочешь, тем же вечером сдамся?
Он недоверчиво хмыкнул и полез под мойку за веником — убирать следы семейного скандала, а я в сотый раз за последние два часа поскакала в туалет. Сегодня отчего-то гоняло меня даже больше обычного, а ближе к ночи внизу живота появилась тянущая пульсирующая боль, и меня внезапно осенило.
— Ян? — окликнула я отца своих будущих детей. — Я конечно могу ошибаться, я в этом деле тот ещё специалист, но, кажется, у меня отходят воды и начались схватки.
Он позеленел.
— Сейчас? — фальцетом уточнил он и тут же закашлялся. — Но ведь ещё рано. Ещё же целый месяц.
А я почему-то была спокойна, как слон. Будто это не у меня преждевременные роды, а у тёти Люси из соседнего подъезда.
— Я где-то читала, что с близнецами так бывает.
И добавила:
— Зато на свадьбе погуляю без пуза…
— Бро! — прорычал он в ярости и забегал по квартире. И то плюс. Злого Яна я уже много раз видела, а перепуганного слегка побаивалась.
Уже мгновение спустя я была готова взять свои слова обратно, потому что мой несостоявшийся гваделупец ускакал в ночь резвым лосем, а вернулся вдвоём с незнакомым мужиком. Пыхтя, они втащили в мой коридор надувную лодку, до краёв наполненную водой и выжидательно посмотрели в мою сторону.
— Залезай! — велел Ян, и я впервые подумала, что так и не спросила у него о наследственных заболеваниях. Только время зря на ерунду потратила.
— Ты белены объелся?
— За всё время я ни разу не подумал про договор, — вместо ответа сообщил он. — О том, куда ты мне его предложишь засунуть, в случае чего, я понял ещё в тот момент, когда впервые тебя увидел… А нормальных свадеб в нашем роду не было вот уже несколько сотен лет. Но тебя я хочу видеть своей женой… По нашим традициям, по вашим, по традициям любого из миров, по которым мы станем путешествовать в будущем. Хочу, чтобы все знали, что ты моя.
И добавил ехидно:
— Не подумай ничего такого…
Я стояла посреди коридора, босая, в платье, сшитом из огромного куска голубого шёлка (Ян сам привозил ко мне портниху и выбирал ткань), поддерживая спину двумя руками и, часто-часто моргая. Как дура.
В голове внезапно заиграла песенка группы «Несчастный случай»:
Я понял, это намёк.
Я всё ловлю на лету,
Но непонятно, что конкретно ты имела в виду…
А если в двух словах и без рифмы, то зачем нам кузнец?
И лодка?
— Ты мне предложение что ли делаешь? — прошептала я и покосилась на скучающего возле лодки постороннего мужика.
— Перед фактом ставлю, — рыкнул Ян. — Чем быстрее ты залезешь в воду, Бро, тем быстрее мы поженимся и поедем рожать!
— О…
— Впрочем, я с радостью тебе помогу с первым пунктом.
И, к моему ужасу, он поднял на руки все мои шестьдесят четыре беременные килограмма, пронёс их через весь коридор и осторожно, трепетно даже, поставил в центр лодки. А потом поцеловал в центр переставшего ныть живота и уточнил:
— Чисто для статистики. Ты же согласна?
И что, по-вашему, я после этого могла ответить? Разве что:
— Сливка точно подумает, что я сделала ей в отместку. Только, пожалуйста, не подумай ничего такого…
— Да я не думаю! — хохотнул он. — Я уже давно всё понял и полностью солидарен с тобой в твоих чувствах.
Я почувствовала, что краснею.
— Это в каких это?
— В тех, которые ты элегантно называешь «ничего такого»… Капитан, можно нам уже произнести треклятые клятвы? Мне ещё нужно успеть довезти молодую до повитухи. Если она начнёт рожать в воздухе, то дети так и не узнают, что у их седого папы когда-то были чёрные, как смоль, кудри.
Боялся Ян напрасно, мальки дождались не только конца свадьбы, но спокойно перенесли полёт до лечебницы, взбунтовавшись только тогда, когда Йонас пробасил на всю палату:
— Ну? И кто тут у нас такой нетерпеливый?
О том, как это было, рассказывать не буду. Скажу одно, ощущения хоть и не из приятных, но незабываемые и глубоко личные. Впрочем, я рада была разделить их с Яном. Хотя не уверена на его счёт. Я всё же страшно не сдержана на язык, особенно, когда мне больно и страшно.
Впрочем, был момент, когда прилетело и Йонасу, но уже не от меня, я тогда соображала туго, а от Яна.
Когда раздался крик первого моего малька, и я зажмурилась от облегчения, впрочем, понимая, что меня ожидает вторая серия, то сквозь шум крови в ушах, адреналин, боль и нежность, расслышала-таки испуганный вопль своей повитухи.
— О боги! — проорал он с таким ужасом, что я за микроскопическую долю секунды успела придумать все самые страшные страхи, которые только может придумать роженица, на родильном столе.
Но потом Йонас добавил:
— Это девочка! Здоровенькая, хорошенькая… Ян, только без рук! В смысле, не девочка без рук! С ребёнком всё отлично! Но ты свои руки, друг, лучше попридержи при себе.
И тут я, как это ни смешно, опять начала рыдать. От счастья, от облегчения, от понимания того, что только что произошло самое большое чудо, рядом с которым любая магия не стоит и ломаного гроша, — чудо рождения.
Кстати, вторым мальком тоже оказалась девочка. А кто-то уверял меня, что у атлантов только мальчики рождаются. Ха-ха два раза! Впрочем, тогда мне было не до смеха, тогда я готовилась к рождению второго ребёнка и ничего не слышала и не видела вокруг себя.
Помощники лекаря мне уже потом насплетничали, что между первой и второй Ян успел поставить нервному голубю фингал и предупредил, что если он ещё раз неосторожно вспугнёт и без того напряжённую и измученную меня, то принимать роды у следующей роженицы ему придётся без головы.
Отчётливая картинка действительности ко мне вернулась примерно через час после того, как всё закончилось, и меня перевезли в палату. Вместе с мальками, больше похожими на двух недовольных червячков, и совершенно неадекватным мужем. Последнего, впрочем, очень скоро увёл Эл, оставив мне зарёванную от тревоги и умиления Сливку.
Червячки спали в одной кроватке, наморщив свои старушечьи личики, и выглядели действительно презабавно. Не стану врать и говорить о том, что не разревелась, глядя на всех трёх своих девочек.
— Как вы их назовёте? — прошептала Сливка.
И я растерянно моргнула. О девочках мы с Яном не думали. Только мальчишечьи имена перебирали, лёжа по вечерам на кровати, которая однажды утром пришла на замену нашему старичку-диванчику. (Без моего на то разрешения, попрошу заметить!)
