– Я никогда на ней жениться не хотел и не собирался, – отрезал он.
– Но она сказала…
– Она хотела этого, а не я. Такое же приключение, как и ты, только затянулось на год вместо трех дней. Она согласилась на все, как только ей показали клещи!
– Не стану ее винить, – сдержанно ответила я. – А ты? Что было с тобой?
– Я убедил их, что мы не были замешаны. Ни ты, ни я.
– И он поверил?
– Всеволод согласился оставить нам жизнь, если мы оба будем в поле его досягаемости, под контролем. Понимаешь? В ходе допросов мы узнали многое, что могло ему повредить, как он считал. Так что варианта было два: смерть или жизнь под постоянным контролем. За себя я мог ручаться, я жил здесь. Но ты охотница, кто мог поручиться за тебя?
Никто. Никто не станет ручаться за охотницу – тем более, за меня. Я из тех людей, которых бросают первыми, как ненужный балласт.
– И они решили, что проще заставить нас жить вместе? – я усмехнулась. – Брак идеальное прикрытие для заложника, да?
– Я это предложил. Твоя вина автоматически означала мою, но я смог тебя выгородить. Я тебя спас. Тебя бы убили, если бы ты не вышла за меня замуж.
Вроде бы, Эмиль говорил искренне: только вместо благодарности, на которую он рассчитывал, я ощутила боль и разочарование. Спас... И заодно мне жизнь разрушил. Как всегда, безупречный и во всем правый.
– А ты или, может, Всеволод настолько обо мне пеклись, что долго искали и нашли только такой выход? Не пудри мне мозги! Ты спасал себя! – отрезала я.
– Конечно, – Эмиль усмехнулся. – А он, думаю, хотел нагадить мне еще больше, поэтому так ухватился за этот вариант. Он шантажировал меня тобой. Не раз угрожал раскрыть перед вампирами, что я женат на охотнице, если я откажусь делать то, что он хочет. Это хуже, чем жениться на проститутке, Яна. Это бы ударило по мне, если бы вампиры узнали.
У меня чуть не свело зубы. Получается, он еще и рисковал собой и репутацией: как же иначе.
Я с сожалением покачала головой, но жалела не о нем:
– Просто прекрасно.
Я три года была разменной пешкой в вампирских играх. Что ж, по-другому и быть не могло. Как я уже говорила: с волками жить, по-волчьи выть. Не зря советуют держаться от них подальше. Только я никогда не слушала здравых советов.
– Я с тобой развожусь, – сказала я. – Возражения есть?
– Никаких. Я препятствовать не буду, – он сказал это ровно, словно речь шла о формальности. Хотя так оно и было. Лишняя бумажка в его жизни, ничего не значащая и никому не нужная. Какое счастье, что нас больше ничего не держит вместе.
Будь счастлив, Эмиль.
Я сняла обручальное кольцо, положила на стол и молча вышла из комнаты.
Эпилог
Когда я вернулась домой, уже стемнело. Сначала я думала, что соберу вещи и тут же уеду, но попав в прихожую и вдохнув спокойный и немного пыльный квартирный воздух, я успокоилась. Кухня, моя комната, кофейник и даже огни за окном, к которым я привыкла за три года, были такими родными и спокойными, что я почувствовала себя умиротворенной.
Все закончилось, я в безопасности. Мир не рухнет, если я отдохну и приду в себя. Уехать можно через пару дней.
Я ждала, Эмиль еще объявится ведь это и его дом, но ни следующим утром, ни вечером он так и не появился. Через неделю я поняла, что он вычеркнул меня из своей жизни – вместе с квартирой, «мерседесом» и всем остальным.
Осторожно позвонив в агентство, я выяснила, что и туда он не приходит, делами заправляет Виктор. Слегка запинаясь, он заверил, что с «Парусом» все в порядке и за мной останется законный процент от прибыли. Когда я смогу прийти и подписать документы? Я ответила, что перезвоню и положила трубку.
Через пару дней ко мне заглянул Андрей. Ранение оказалось не слишком серьезным, он шел на поправку, хотя еще хромал. Он рассказал, что видел Эмиля в «Фантоме», где тот весело прожигал время с молодыми вампиршами. Подойти к Андрею он не пожелал, сделал вид, что они не знакомы. «Представляешь, какой урод?» – возмущенно спросил он.
Я ответила, что не удивлена. В этом весь Эмиль.
Андрей поделился слухами, что тот вовсю осваивается на должности мэра и замечательно себя чувствует. Я окончательно успокоилась: он занялся новой жизнью и не желал нас знать. Старые соратники оказались на свалке, но я была рада – меня оставили в покое.
В душе появились робкие ростки воодушевления. Я становилась свободной, как птица, но так ничего и не решила для себя. Вопрос «когда уезжать?» сменился на «уезжать или нет»? Я сомневалась, как поступить. За три года затворничества я растеряла знакомых, всю старую жизнь и меня не тянуло обратно.
Эмиль забыл обо мне. Что еще нужно для счастья?
И я решила остаться.
