Книга Заветы - Маргарет Этвуд

Протокол свидетельских показаний 369Б

66

Мы приблизились к судну. На палубе вырисовывались три тени; мигнул фонарик. Мы взобрались по штормтрапу.

– Сядьте на край, перебросьте ноги, – сказал чей-то голос.

Кто-то взял меня за локоть. Спустя миг мы стояли на палубе.

– Капитан Мисимэнго, – сказал голос. – Давайте-ка внутрь.

Что-то низко загудело, и я почувствовала, как двинулось судно.

Мы вошли в тесную рубку с черными шторами на иллюминаторах, и какими-то приборами, и, видимо, судовой радиолокационной станцией, хотя я не приглядывалась.

– Рад, что добрались, – сказал капитан Мисимэнго.

Он пожал нам руки; у него не хватало двух пальцев. Коренастый, лет шестидесяти, загорелый и с черной бородой.

– Значит, история у нас такая – на случай если спросят: вы на рыболовецкой шхуне, ходит на солнечной энергии плюс дизель. Порт приписки – Ливан. Мы доставили треску и лимоны по особому разрешению, то есть на серый рынок, и идем назад. Днем на глаза никому не показывайтесь – мой связник через Берта, который вас до пристани подвозил, сообщает, что скоро вас точно будут искать. На ночлег устроим вас в трюме. Если проверка, береговая охрана усердствовать не будет, мы этих ребят знаем. – И он потер два пальца – это я знала, это значило «деньги».

– А еды у вас нет? – спросила я. – Мы весь день толком ничего не ели.

– А, точно, – сказал он.

Затем велел ждать, ушел и вернулся с двумя кружками чаю и сэндвичами. С сыром, но не галаадским, а настоящим сыром – козьим со шнитт-луком, Мелани такой любила.

– Спасибо, – сказала Агнес.

Я уже вгрызлась, но пробубнила «спасибо» с полным ртом.

– Ваша подруга Ада передает привет и что вы скоро увидитесь, – сказал мне капитан Мисимэнго.

Я проглотила.

– Откуда вы знаете Аду?

Он засмеялся:

– Все друг другу родня. По крайней мере здесь. Мы с ней когда-то вместе охотились на оленей в Новой Шотландии.

На ночлег мы спустились по трапу. Капитан Мисимэнго пошел первым и включил свет. В трюме стояли какие-то холодильники и большие прямоугольные железные ящики. У одного ящика на боку была откидная петля, а внутри два спальника, на вид не очень чистые: мы, наверное, не первыми в них спали. Трюм насквозь провонял рыбой.

– Если все тихо, крышку можете не опускать, – сказал капитан Мисимэнго. – Спите крепко, ваша репка.

И его шаги удалились.

– Довольно-таки жуть, – шепнула я Агнес. – Рыбой пахнет. Спальники эти. Наверняка там вши.

– Мы должны возблагодарить Господа, – сказала она. – Давай спать.

Татуировка БОГ / ЛЮБОВЬ болела, и спать пришлось на правом боку, чтоб на нее не давить. Может, у меня заражение крови, думала я. Тогда беда, потому что врача на борту явно нет.

Проснулись мы еще затемно, потому что судно качало. Агнес вылезла из железного ящика и пошла наверх посмотреть, что происходит. Я тоже хотела пойти, но мне было очень нехорошо.

Она вернулась с термосом чая и двумя вареными яйцами. Мы вышли в океан, сказала она, и зыбь качает судно. Она даже представить не могла, что бывают такие волны, хотя капитан Мисимэнго сказал, что ничего такого особенного.

– О господи, – сказала я. – Надеюсь, не разгуляется. Ненавижу, когда тошнит.

– Пожалуйста, не используй имя Господа всуе вместо ругательств, – сказала она.

– Извини, – ответила я. – Хотя ты меня прости, конечно, но если Господь есть, он мою жизнь знатно разъэтосамое.

Я думала, она рассердится, но она только сказала:

– Ты не одна такая во вселенной. Легкой жизни не бывает ни у кого. Но, может, Господь разъэтосамое, как ты выражаешься, твою жизнь не просто так, а зачем-то.

– Прямо не терпится выяснить, бля, зачем же.

Рука болела, и я ужасно бесилась. Сарказм надо было, конечно, прикрутить, и материться при Агнес не стоило.

– А я думала, ты постигаешь подлинную цель нашей миссии, – сказала она. – Спасение Галаада. Очищение. Обновление. Вот зачем.

– Ты считаешь, эту гнилую кучу говна можно обновить? – сказала я. – Да гори она синим пламенем!

– Почему ты хочешь причинить зло стольким людям? – мягко спросила она. – Это моя страна. Я там выросла. Ее разрушают вожди. Я хочу, чтоб она стала лучше.

– Ладно, пусть, – сказала я. – Я понимаю. Извини. Я не про тебя. Ты моя сестра.

– Я принимаю твои извинения, – сказала она. – Спасибо, что понимаешь.

Несколько минут мы посидели в сумрачной тишине. Я слышала, как Агнес дышит, а иногда вздыхает.

– Как думаешь, получится? – наконец спросила я. – Мы доберемся?

– На то не наша воля, – ответила она.

Протокол свидетельских показаний 369А

67

К утру второго дня я уже сильно беспокоилась за Николь. Она утверждала, что не больна, но у нее был жар. Я вспомнила, как в Ардуа-холле нас учили ухаживать за больными, и старалась следить, чтоб Николь пила побольше жидкости. На судне нашлись лимоны, и я смешивала их сок с чаем, и солью, и добавляла немножко сахара. Я наловчилась лазать вверх-вниз по трапу и отмечала, что в длинной юбке мне было бы гораздо сложнее.

Туман был очень густ. Мы еще не вышли из галаадских территориальных вод, и около полудня береговая охрана провела инспекцию. Мы с Николь закрыли крышку нашего железного ящика изнутри. Она сунула руку мне в ладонь, и я сильно ее сжала, и мы ни звука не проронили. Слышались голоса, грохотали шаги, но потом все стихло, и сердце у меня перестало так часто колотиться.

Позднее в тот день случилась какая-то поломка двигателя, что я обнаружила, когда пошла наверх за лимонным соком. Капитан Мисимэнго, кажется, переживал: приливы и отливы в этом районе очень высокие и быстрые, сказал он, а без двигателя нас унесет в море или, наоборот, затянет в залив Фанди и выбросит на канадский берег, и тогда судно задержат, а команду арестуют. Судно уносило на юг; это что значит, мы возвращаемся в Галаад?

Наверное, думала я, капитан Мисимэнго жалеет, что согласился нас взять. Сказал мне, что, если судно догонят и захватят, а нас найдут, его обвинят в контрабандной перевозке женщин. Шхуну у него отнимут, а поскольку сам он из Галаада, бежал из Галаадских Земель Предков через канадскую границу, с ним поступят как с гражданином, будут судить за контрабанду, и тогда ему конец.