— Что за бред? — возмутился Тони. — Эшли чуть не упала, я ее поддержал, только и всего. Между нами тогда вообще ничего не было.
— Только и всего, — повторил Питер. — А потом появились Энни и Салли. Хочешь знать, что они сказали, когда вы с Эшли ушли? — и Питер дословно пересказал то, о чем говорили горничные.
Тони снова бросило в краску, которая сразу же сменилась мертвенной бледностью. Он открыл рот, но так и не смог ничего сказать.
— Я давно знаю, что ты спал с Энни, — продолжил Питер, превратив пальцем лужицу пива в каракатицу со множеством щупальцев. — Тебя видели, когда ты утром выходил из ее дома. И что она аборт делала, тоже знаю. Я не стал тебе ничего говорить, потому что никаких осложнений не последовало. В конце концов, ты тогда был холостым, без постоянных отношений. Мало ли что может случиться между взрослыми людьми. Но ведь Света об этом не знала, так? И ты всерьез думал, что не узнает? Кстати, совсем не факт, что это был твой ребенок, Энни тогда встречалась с парнем из деревни. И сказать об этом могла потому, что заметила Свету в холле. Специально для нее.
Тони молчал, обхватив голову руками.
— Ты можешь сказать, что все это было давно, задолго до твоего знакомства со Светой. Но подумай сам, как это выглядит. Ты трахнул горничную, которая потом стелет постель твоей новой пассии.
— А ты никогда не спал с горничными? — беспомощно огрызнулся Тони.
— Ты же знаешь, мне было тринадцать. И ту горничную в худших аристократических традициях мне подсунула маменька. Чтобы я потерял невинность с санитарно чистенькой девицей, а не подцепил триппер или что похуже от какой-нибудь шалавы. Впрочем, я себя не оправдываю. Того раза мне хватило, чтобы стать моногамным. После нее у меня было только две женщины, и на обеих я женился. И не считаю, что многое потерял.
— Я ее люблю, — после долгого молчания сказал Тони, по-прежнему не глядя на Питера. — Свету.
— Серьезно? — насмешливо поинтересовался Питер. — А она в курсе? Я так и думал.
Он встал, бросил на стол пару купюр и пошел к выходу, но остановился у двери, как будто что-то вспомнил. Вернулся и положил перед Тони зеленый листочек-стикер с написанным телефонным номером.
— Не думаю, что тебе это нужно, но мало ли? Каких только чудес не бывает в жизни.
Когда Питер ушел, Тони еще долго сидел за столом и крутил в руках стикер. Потом решился и набрал номер. Механический голос что-то сказал по-русски, затем раздался гудок: видимо, предлагалось оставить голосовое сообщение. Тони нажал кнопку отбоя, поджег листочек в пламени стоявшей на столе оплывшей свечи и бросил в пепельницу…
Когда Тони поднялся в номер, Питер уже спал. Или делал вид, что спит. Утром они тоже не разговаривали. Молча собрались, молча спустились в бар на завтрак. Молча сели в машину и поехали по набившей оскомину раскисшей дороге. Дождь со вчерашнего дня так и не прекращался, лил и лил — такой же серый и унылый.
И вдруг его словно ножом отрезало. Как будто на театральной сцене сменилась декорация. Из-за туч даже просвечивало мутным круглым глазом солнце. Ветер донес запах дыма, где-то лаяла собака.
— Похоже, его перестроили, — пробормотал Тони, пытаясь разглядеть дом. — Или крышу поменяли.
— Пять лет назад он уже был таким, — сухо ответил Питер.
— Послушай…
— Считай, что мы закрыли эту тему. Вчерашнюю тему. Скажу только одно. Через неделю вернется Джонсон. Я бы мог уволить Эшли, но не буду. Не думай, что ради тебя. Просто Джонсону пока будет тяжело справляться со всем.
— Значит, наши с тобой отношения?..
Резко затормозив у калитки, Питер заглушил мотор и вышел, хлопнув дверью машины. Чуть помедлив, Тони последовал за ним.
У крыльца аккуратного домика на цепи заливался лаем старый толстый ротвейлер. Открылась дверь, вышла молодая женщина в джинсах и свитере. Тони подумал, что она очень похожа на Люси, только стройнее.
— Питер, это правда ты? — ахнула Лора, театрально всплеснув руками. — Вот не ожидала. Пять лет прошло. Проходите в дом!
Мужчина лет сорока, сидевший в гостиной перед телевизором, встал, когда они вошли. Наверно, он выглядел бы моложе, если б не седина на висках и старомодные усы.
— Кевин, — сказала Лора, — это мой старый знакомый, Питер… Даннер, да? И…
— Энтони Каттнер, — назвал себя Тони.
— А это Кевин Недборн, муж Присциллы.
— Рад познакомиться, — кивнул Кевин. — Вы присаживайтесь. Останетесь к ланчу? Сегодня годовщина смерти моей жены. Мы с сыном все это время жили во Франции, сегодня приехали первый раз. Слишком тяжело было здесь. Жаль только, что Ирвину пришлось уехать.
— Это мой муж, — пояснила Лора. — Он поехал в Лондон, отец заболел тяжело.
Питер почувствовал легкий укол досады и ревности и тут же порадовался, что избежал встречи с этим самым Ирвином.
— Лора, прости, — сказал он, — но не думаю, что мы сможем остаться. У нас с Тони очень мало времени. И мне надо с тобой поговорить. О том нашем деле — помнишь?
Лора посмотрела на него с недоумением, но тут же поняла и кивнула.
— Конечно, Питер. Извини, Кевин, мы пойдем к Джереми.
Тони поднялся было, но Питер так посмотрел на него, что тот сел обратно.
— Как ты, Питер? — спросила Лора, когда они спустились с крыльца. — Как живешь? Знаешь, я часто тебя вспоминала.
— А я тебя, — улыбнулся Питер. — Не поверишь, я после той нашей встречи развелся и хотел приехать к тебе, но… не смог.
— Не смог? — удивленно приподняла брови Лора.
— Лора… Я понимаю, это все звучит как полный бред, но… Раз в год в конце октября на дороге между вашим домом и Рэтби открывается проход между двумя мирами. Ненадолго. Мы с Тони оттуда.
— Я знаю, Питер, — усмехнулась Лора. — Мы все знаем про эту дыру. И все деревенские знают. Она тут была всегда. Иногда приходят люди от вас. Наши редко попадают к вам, все-таки по этой дороге мало кто ходит и ездит. Только мы в деревню или в город. Особенно после того как мельница сгорела. Ты в тот раз ничего не сказал — ну и я не стала. Ты — другой. И говоришь по-другому, и вообще… Я не знаю, как это объяснить.
— Вот как… Все просто. А я голову ломал, как тебе сказать. Между прочим, я потом жалел, что тогда не остался. Замешкался бы — и уже не смог бы вернуться. По крайней мере, год. Кто знает, что могло бы произойти?
— Кто знает, — кивнула Лора. — Но сейчас я замужем. И у тебя обручальное кольцо — снова женился?
— Да. Между прочим, моя жена очень похожа на тебя. Правда, немного постарше, — смущенно улыбнулся Питер. — А ты — ты счастлива?
— Наверно, не так, как могла бы быть. Если бы надела то кольцо. Но, наверно, меня бы и в живых уже не было. Как и Присциллы. У меня самый обыкновенный муж. Мы ссоримся, один раз даже хотели развестись. Но мне хорошо с ним. Надеюсь, проживем вместе всю жизнь. Дождемся внуков. Разве не в этом счастье? У нас дочка, тоже Присцилла, ей два годика. А еще открою тебе секрет. Никто пока не знает, даже Ирвин. Летом у Присси будет братик или сестричка.
