Поиск смысла жизни – это основная мотивация человеческой жизни, а вовсе не «вторичная рационализация» (сознательное объяснение) инстинктивных побуждений. Этот смысл уникален и специфичен, так как должен быть найден и осуществлен только самим человеком; только тогда он может удовлетворить его собственную волю (стремление) к смыслу.
Когда мы отказываемся брать ответственность за себя, мы отрекаемся от способности творить и открывать новые смыслы. Иными словами, мы отвергаем жизнь.
Глава 21. Девочка-безручка
Второй шаг в танце свободы – научиться идти на риск, что необходимо для истинной самореализации. Для меня на этом пути предельным риском стало мое возвращение в Аушвиц. Были люди, предостерегавшие меня: наши и Марианнины знакомые из Копенгагена, служащий в польском посольстве. Был мой внутренний сторож, та моя ипостась, которая хотела ощущать себя в безопасности больше, чем я хотела быть свободной. Но в ту ночь, когда я лежала без сна на кровати Геббельса, я интуитивно поняла истину: что не смогу стать полноценным человеком, пока не попаду туда, что во имя собственного здоровья мне нужно снова оказаться в том месте. Идти на риск не означает слепо подвергать себя опасности. Это значит принять наши страхи, чтобы освободиться от их оков.
Я начинаю работать с Карлосом, учеником старшей школы. Мальчик борется со своей социофобией и низкой самооценкой. Он так боится быть отвергнутым сверстниками, что не рискует заводить дружеские или еще какие-либо отношения. Однажды я прошу рассказать мне о десяти самых популярных девочках в школе. А потом даю ему задание. Он должен позвать на свидание каждую из этих девочек. Он говорит, что это невозможно, что это равносильно самоубийству, что они никогда никуда с ним не пойдут, что над ним будут смеяться все оставшиеся школьные годы из-за того, что он такой жалкий. Я отвечаю, что да, это так, можно и не получить того, чего хочешь, – но, даже если этого не случится, ты все равно станешь лучше, потому что будешь лучше знать, где находишься, у тебя будет больше информации, и ты столкнешься с реальным положением вещей, а не реальностью, порожденной твоим страхом. В итоге он соглашается. К его изумлению, четыре из самых популярных девочек принимают приглашение! К этому моменту он уже составит мнение о своей ценности, он уже пятьсот раз скажет себе «нет» – этот страх проявляется даже в жестах и глазах, которые он постоянно отводит и прячет, вместо того чтобы позволить им сиять и смотреть на собеседника. Он сам отрезает себя от радости. Как только он посмотрит в лицо своим страхам, примет свой выбор и пойдет на риск, он откроет возможности, о существовании которых даже не подозревает.
Несколькими годами позже, одним осенним днем 2007 года, Карлос звонит мне из своей комнаты в общежитии.
– Мне нужна помощь, – в голосе чувствуется беспокойство.
Теперь он на втором курсе престижного университета на Среднем Западе. Внезапно услышав его голос, я начинаю думать, что его социофобия снова становится непреодолимой.
– Расскажи мне, что происходит, – прошу я.
– У нас неделя посвящения в братство, – начинает он.
Я уже знаю, что это его мечта со старшей школы – стать частью университетского братства. Как только он поступает в колледж, эта мечта становится для него еще более значимой. Студенческие объединения занимают важное место в жизни колледжа, все его друзья посвящены, поэтому быть в их числе необходимо для его социального выживания. До него доходят слухи о неадекватных, унизительных ритуалах в других сообществах, но он тщательно выбирает свое братство. Ему импонирует расовое разнообразие и упор на социальную помощь. Идеальный вариант. В то время как многие его приятели беспокоятся из-за дедовщины, Карлос совсем не волнуется по этому поводу. Он полагает, что у унижений есть свой смысл: они помогают людям быстрее сблизиться, если, конечно, не переходят допустимых границ.
Но неделя посвящения выдается не такой, как в представлениях Карлоса.
– Что случилось? – спрашиваю я.
– Мой наставник – тиран.
Он рассказывает, что наставник невероятно агрессивный, выискивает малейшее слабое место посвящаемого и давит на него. Он называет музыкальные предпочтения одного юноши «гейскими». Во время первой встречи смотрит на Карлоса и говорит: «Ты выглядишь как парень, который должен подстригать мой газон».
– Что ты чувствуешь, когда он это говорит?
– Я очень злюсь. Хочется ему врезать.
– Что ты делаешь?
– Ничего. Он просто пытается меня спровоцировать. Я не поддаюсь.
– Что происходит потом?
Карлос рассказывает мне, что в то утро наставник приказывает ему и другим новичкам прибраться в общежитии и дает разные поручения. Он вручает Карлосу туалетный ершик и бутылку чистящего средства. Потом протягивает огромное сомбреро.
– Ты будешь носить это, пока драишь унитазы. Ты будешь носить это, когда закончишь и пойдешь в класс. Единственные слова, которые тебе разрешается произносить за этот день, – «Sí, señor».
Это публичное унижение, отвратительное проявление расизма, но, если Карлос хочет присоединиться к обществу, ему придется согласиться.
– Я чувствую, что не могу отказаться, – говорит Карлос дрожащим голосом. – Это ужасно. Но я это делаю. Не хочу ударить в грязь лицом только потому, что у меня конченый наставник. Не хочу, чтобы он победил.
– Я слышу, как ты злишься.
– Я в ярости. И мне стыдно. И я запутался. Я чувствую, что должен принять это и не позволить этому вывести меня из себя.
– Расскажи мне еще.
– Я знаю, это не одно и то же, но вот я в сомбреро драю унитаз и думаю про тот случай в лагере смерти, про который вы рассказывали мне, когда вас заставили танцевать. Я помню, вы сказали, что боялись, но чувствовали себя свободной. Что солдаты были в большей степени узниками, чем вы. Я знаю, что наставник идиот. Почему я не могу просто делать то, что он от меня хочет, и чувствовать себя свободным. Вы всегда говорили мне, что важно не то, что происходит снаружи, а то, что творится внутри меня. Я горжусь своим мексиканским происхождением. Почему этот придурок выводит меня из себя? Почему я не могу быть выше этого?
Это замечательный вопрос. Где обитает сила? Достаточно ли найти внутреннюю силу, внутреннюю истину, или настоящая уверенность приходит только после того, как мы предпринимаем действия вовне? Я искренне верю, что важнее всего то, что происходит внутри нас. Я также верю, что необходимо жить в согласии с нашими ценностями и идеалами – нашей моралью. Я верю, что важно защищать то, что правильно, и противостоять тому, что несправедливо и бесчеловечно. И я верю в выбор. Свобода заключается в изучении доступных нам вариантов выбора и в изучении последствий этих вариантов выбора.
