— Мне бы хотелось, чтобы ты увидела его таким, каким видел его я, — Габриэль жаждал, чтобы она поняла его огромную скорбь перед лицом их любви. Он желал, чтобы она узнала, что из-за Люциана он ещё больше ценит ее. Он полностью раскрыл перед ней свое сознание, делясь своим прошлым, ужасными битвами, бесконечным одиночеством, которое лишь его связь с братом-близнецом делала сносным. Он показал ей бесконечную силу и власть Люциана, его великий ум, его тягу к знаниям, чтобы понять загадки их народа. Снова и снова Люциан рисковал своим телом и душой ради безопасности Габриэля, ради безопасности их народа и всей человеческой расы.
Франческа смотрела сцены, всплывающие в памяти Габриэля. Она видела Люциана, каким он когда-то был. Без намека на вампиризм. Интеллигентного. При малейшей угрозе всегда встающего между нею и своим братом, всегда в первых рядах в любой опасной ситуации. Бесчисленное количество раз он делился своей кровью, когда тот был смертельно ранен, бесчисленное множество раз он входил в тело своего брата и исцелял его, когда тот был на краю смерти. Габриэль считал своего брата самым бескорыстным карпатцем, который когда-либо рождался, и он поделился этим воспоминанием с Франческой. Она все поняла, и от этого ее сердце ещё сильнее заболело за своего Спутника жизни.
Он обменялся с Люцианом клятвами, пообещав уничтожить его, если тот потеряет свою душу и станет одним из самых опасных созданий, на которых они охотились. Габриэль знал, что Люциан никогда не знал бы отдыха, пока бы не выполнил свое задачу, и он не мог сделать меньшего. Франческа поняла грандиозность той клятвы, узнала, что она была частью Габриэля точно так же, как и легкие, которые он использовал, чтобы дышать. И за его преданность делу, она полюбила его ещё сильнее, полная решимости найти способ помочь ему.
Сейчас Люциан стал для нее живым. Она разделила их жизни и те века одиночества, которое они оба вынесли. Но сейчас у Габриэля была она, а Люциан был потерян для них, потерян для их народа, как и его гениальность, стальная воля и огромная сила. Его потеря стала бессмысленной и ужасной трагедией.
С усилием Франческа чуть придвинулась к Габриэлю, так что их кожа соприкоснулась. Их конечности были словно налиты свинцом, тяжелыми и вялыми. В обычных обстоятельствах в дневные часы они закрывали свои сердца и легкие, чтобы оградить себя от ужасного осознания своей беспомощности и уязвимости для врагов, но не сейчас. Франческа довольно долго лежала рядом с Габриэлем, прежде чем заговорила:
— Когда ты почувствовал тревогу, Габриэль, и страх Скайлер, ты потянулся к Люциану?
Габриэль задумался.
— Не могу точно сказать, я просто почувствовал его рядом с собой, как это было всегда, когда я нуждался в силе и власти. От этой врожденной привычки ни один из нас, кажется, не в силах избавиться, — он миг замолчал. — Если ты надеешься обнаружить способ использовать этот странный феномен, чтобы разобраться с ним, то я уже пробовал. Это так же естественно, как дышать. Я не знаю, когда это делаю я или когда это делает он.
— Да, но он вампир. Немертвое создание. Он не может быть в состоянии путешествовать, пока солнце стоит в зените. Ты самый могущественный представитель нашей расы, но и тебе пришлось приложить огромные усилия, чтобы высвободить свой дух из тела. Как он мог сделать подобное, будучи вампиром?
Габриэль мысленно пожал плечами.
— Его сознание делит мое и он перебросил свою силу мне. Он с такой же легкостью мог попытаться остановить меня или удержать от выхода из тела. Это аналогично тем играм, которые, он думает, что ведет, нуждаясь в нашей Скайлер. Его власть огромна, Франческа. Я был бы счастлив воздвигнуть перед доктором стену, но не Люциан. Он извратил мою силу, так что Брайс почувствовал тысячи насекомых, ползающих по его коже.
— Не напоминай мне, — Франческа была недовольна всем этим. Она чувствовала вину перед Брайсом. Происходило что-то, чего она не понимала. — Я попыталась смягчить его воспоминания, чтобы он думал обо мне только как о друге, но не получилось. Со мной такого ранее никогда не происходило.
Пальцы Габриэля сжались вокруг ее. Он знал причину, по которой она была не в состоянии контролировать сознание доктора, и Франческа также должна быть в курсе. Но она просто была не готова посмотреть правде в глаза. Как же Габриэлю хотелось обнять ее своими руками и защитить. В своем сознании он окружил ее любовью и поддержкой.
— Каким-то образом вампиру удалось опутать его. Иного объяснения нет.
Франческе захотелось покачать головой, отрицая это.
— Должны быть другие объяснения. Я видела, он глотает таблетки.
— Тогда почему он повел тебя на кладбище, где тебя поджидали вампиры? Он в союзе с ними, хотя и не знает этого. Они используют его, чтобы добраться до тебя. Вот почему ты не можешь контролировать его. Он под управлением немертвых. Когда ты пытаешься дотянуться до его сознания, там нет ничего, кроме приказов, которые они отдают ему.
— Это Люциан? Это сделал Люциан, чтобы наказать меня за мои чувства к Брайсу?
— Ты и представить себе не можешь, на что это похоже — быть не в силах испытывать эмоции. Люциану нет никакой надобности в наказании. Он ничего не чувствует. Он использует других как марионеток в надежде ощутить веселье, но не может. Я не ощутил ни одного намека на его власть, но точно сказать не берусь. Люциан всегда предпочитает работать в одиночку. Насколько мне известно, он никогда не допускает никого другого в то, что он относит к «игре».
— Ты сможешь исправить то, что они сотворили с Брайсом? Есть способ вновь сделать его нормальным? Это моя вина, Габриэль, всецело моя вина, потому что я подружилась с человеком. И теперь они решили использовать его против нас. Он совершенно беспомощен.
Габриэль не мог выносить ее горе. Он готов был сделать что угодно, чтобы забрать из ее сознания печаль. Он ещё крепче сжал ее пальцы своими, одновременно наводняя ее сознание любовью, теплом и ободрением.
— Ты совершенно права, любовь моя. Мы не одиноки в нашей борьбе и в наших трудностях. У нас есть мы, чтобы черпать силу. Пока мы верим друг в друга, все будет хорошо. Я сделаю все, что в моих силах для Брайса. Если ты хочешь, чтобы я попытался спасти его, мне придется взять его кровь. Без кровной связи, сомневаюсь, что смогу разрушить то, что сотворили остальные.
Франческа мысленно обдумала это предложение. Кровная связь была мощнейшим оружием. Подвергнет ли это каким-то образом опасности самого Габриэля? Может ли вампир, возможно Люциан, ожидать такого поступка и как-то использовать Брайса как оружие против Габриэля?
Габриэль, находясь в ее сознании, был необычайно доволен тем, что ее первая мысль была о нем, об его безопасности. Она любила его со всем пылом истинной Спутницы жизни. Любила того, кем и чем он был. Безоговорочно. Она видела в нем хорошее, чего, как он был уверен, никогда в нем не было, но он все равно соответствовал ее ожиданиям.
