— Ты это заслужил, — просто сказал Бонкорро.
Канцлер мгновение смотрел в глаза молодого короля. Принц Бонкорро очень вырос и превратился в красавца мужчину — широкоплечего, мускулистого, с красивым носом, пухлыми губами, большими голубыми глазами и золотистой шевелюрой. Лицо Бонкорро производило впечатление дружелюбия и открытости, но Ребозо-то хорошо знал, как порой обманчива внешность. Кроме того, он знал и о том, что мало кто из тех женщин, что делили ложе с Бонкорро, делали это неохотно.
— Вы не скорбите о происшедшем, ваше величество?
Бонкорро позволил себе насмешливо улыбнуться:
— На людях я появлюсь, как подобает, убитый горем, лорд-канцлер, но ты-то знаешь, как я рад смерти моего деда. Я его боялся, я его ненавидел так же сильно, как любил моего отца, как восторгался им. И я не сомневаюсь, что именно дед отдал приказ убить собственного сына. А тебя, лорд-канцлер, я прошу разыскать того человека, что нанес отцу смертельный удар!
Ребозо выпучил глаза.
— Но ведь... но ведь... то был конюх! Тот самый мужлан, что нашел труп вашего отца!
Бонкорро отмахнулся:
— Он всего-навсего нашел труп, вот и все. Нет причины верить в то, что он и убил отца.
— Но он признался!
— Под пытками такое признание означает лишь, что он хотел, чтобы его перестали мучить.
Ребозо почувствовал, как по спине у него бегут мурашки. Принц — о нет, теперь уже король — выказывал мудрость не по летам.
— Но... кто же тогда мог это сделать?
— А кому была выгодна смерть отца? — Король Бонкорро пригвоздил канцлера к полу ледяным взглядом. — Только мне и темным силам. А я точно знаю, что я этого не делал. Кстати, а как умер мой дед?
— Он был найден рядом с двумя убитыми рыцарями. Еще был убит крестьянин...
— Как был убит дед? Каким оружием?
— Его... его голова... ему отрубили голову, ваше величество.
— Отрубили голову? — нахмурился Бонкорро. — А других ран не было?
Определенно, для двадцатилетнего юноши он слишком многое понимал.
— Был найден кинжал. Он торчал у него в спине, между лопатками.
Лицо Бонкорро просияло.
— Опиши кинжал!
— Он... он был... — Канцлер Ребозо помедлил, воскрешая в памяти кинжал. — Он был... обоюдоострый, с тонким лезвием, с овальной рукояткой... И рукоятка...
— Ну, говорите же!
— Не могу! — Ребозо отвел глаза. — Она была резная... и такая странная... плохая рукоятка, ваше величество.
— Словом, таким же клинком закололи и моего отца.
— Очень похожим, — неохотно подтвердил Ребозо. — Они, можно сказать, близнецы.
— Значит, это сделал один и тот же человек или два наемника, что служат одному и тому же господину. Найди мне убийцу деда, Ребозо, и тогда — не сомневаюсь — ты найдешь и убийцу отца!
Канцлер, не мигая, смотрел на молодого короля.
— Значит, вы желаете, чтобы я по-прежнему служил вам, ваше величество?
— Конечно, ты спас мне жизнь, когда погиб мой отец, а моему деду ты служил скорее из страха, нежели желая того, и ты всегда был заботлив и добр ко мне. Я и представить не могу другого человека на твоем месте. А теперь приготовь все к отъезду. Мы едем в столицу.
— Слушаюсь, ваше величество.
Канцлер пошел к дверям, и глаза его радостно горели.
* * *
Разбойника пытали до тех пор, покуда он не признался в убийстве короля и рыцарей. Барон Гарчи и его сыновья исполнили распоряжение канцлера со всем тщанием и даже переусердствовали: они отправили на тот свет не только самого разбойника, но и всю его шайку.
Ни у кого из них не нашли кинжала со странной и страшной рукояткой. Никто из них не ехал верхом на чудовище с горящей, как огонь, шкурой, ни у кого из них не было громадного топора. Да если уж на то пошло, разбойники вообще топоров не имели. Все они были лучниками или владели мечами. Однако Ребозо остался доволен и сообщил о своих достижениях королю.
Короля эти достижения не убедили.
* * *
Между тем Бонкорро не стал вводить какие бы то ни было реформы сразу же, как только прибыл в королевский замок. Он дождался коронации. Минуло три недели. За это время он набрал себе новых телохранителей и наложил на них защитные заклятия. Кроме того, молодой король наложил защитные заклятия на всех обитателей замка и тех, кто проживал поблизости от него. Из-за этого Ребозо постоянно нервничал. Ему было очень неприятно осознавать, что на самом деле король ему не до конца доверяет, — хотя он признавал, что уж кому-кому, а ему Бонкорро доверяет больше, чем кому бы то ни было. Но еще сильнее Ребозо переживал, что король слишком быстро освоил магию — и притом так, что не нуждался в колдовской защите своего канцлера. Это доставляло канцлеру намного больше волнений, чем все остальное. Ему казалось, будто бы он стоит на зыбучем песке и песок под его ногами то и дело шевелится.
И песок шевелился с каждым днем все заметнее, потому что молодой король каждый день проводил по часу в библиотеке, затворив за собой дверь крепко-накрепко, чтобы никто ему не мешал. В библиотеке имелось несколько древних греческих и римских манускриптов, но большей частью полки были завалены книгами по колдовству. Как правило, те заклинания, к которым прибегал король, к настоящему колдовству имели слабое отношение: ну, например, он накладывал заклятие на двери библиотеки, и они не поддавались никому — даже Ребозо, опытному колдуну, — когда короля в библиотеке не было. Где он обучился такому? А некоторые из заклинаний короля явно были добрыми, а не злыми, и, когда Ребозо сталкивался с ними, он испытывал страшный испуг — его потом часами колотило и тошнило. Канцлеру оставалось утешаться лишь тем, что в заклинаниях не фигурировали святые, охранявшие своего хозяина. Но утешение то было, конечно же, слабое. Откуда внук злого колдуна вызнал про такую магию? Уж конечно, он узнал про нее не в замке барона Гарчи. Верно, барон был вовсе не самым отъявленным злодеем в стране, для того чтобы искренне служить злым силам, он был слишком добродушным от природы. Однако кое-какие грешки за ним имелись, а все потому, что он обожал жить на широкую ногу. Он изо всех сил постарался вырастить мальчика повесой, как и собственных сыновей, — а что из этого вышло? Не затесался ли среди слуг барона какой-нибудь тайный священник? Или, может быть, принц где-нибудь нашел список священной книги? Ребозо решил, что надо будет устроить в замке Гарчи генеральную уборку — как только король Бонкорро даст ему для этого время. Вернее — если даст.
А потом посыпались требования. Во-первых, Бонкорро велел переделать в замке все по собственному вкусу, потом распорядился укрепить защиту замка и города и все подготовить к коронации. Именно тогда, когда Ребозо, сбиваясь с ног, выполнял эти распоряжения, король и опутал замок и его окрестности сетями заклинаний и так напугал ими канцлера. Тот надеялся, что уж после коронации сумеет немного передохнуть, но не тут-то было: Бонкорро вызвал его на следующее же утро, вскоре после рассвета, и канцлер с изумлением убедился, что молодой король уже не меньше часа бодрствовал!
