Затянутая в перчатку ладонь нырнула во внутренний карман плаща. Стоило полам приоткрыться, я увидела дорогой костюм, черно-фиолетового цвета. Строгий, но красивый. Однако уже в следующий миг стало не до одежд чернокнижника — на стол между нашими креслами лег браслет. Широкий, украшенный россыпью желтых камней. Новый артефакт.
— Надень.
Я не пошевелилась. Застыла, будто кролик перед удавом, и только смотрела на поблескивающие в свете ламп камни.
— Эвелин, надень, — потребовал Самаэль.
Все во мне натянулось, точно тетива лука. Только вместе стрелы на ней лежал страх.
Не надену. Пусть даже я ошиблась, и это не артефакт, а обычное украшение, все равно не надену.
— Эвелин! — прикрикнул Самаэль.
Вздрогнув, я вынырнула из оцепенения. Выпрямилась и решительно посмотрела в живую тьму.
— Нет, — мой голос прозвучал твердо. — Я не стану надевать то, что может причинить мне вред. А оно может! Пусть кольцо не оплавилось, но мне было больно.
Самаэль не ответил. Даже не пошевелился. И на мгновение мне показалось, что вот она — победа. Он понял мои чувства! Принял мой выбор! Но тут от плаща отделились туманные ленты и черными змеями метнулись ко мне.
— Нет! Самаэль, не надо! — закричала испуганно, стоило им спеленать мое тело. Совсем как в ночь побега. И совсем как тогда я задергалась в отчаянной попытке высвободиться.
Самаэль же тем временем поднялся, взял со стола браслет, в два шага оказался рядом и защелкнул его на моем запястье.
— Мои приказы надо исполнять, Эвелин.
Холодный тон выморозил остатки моей выдержки. Горло стянуло тугой удавкой подступивших слез. Я не смогла заставить себя ни ответить, ни даже кивнуть — все силы уходили на то, чтобы не заплакать, не унизить себя еще большей слабостью.
— Не стоит смотреть на меня так напугано. Пока наши интересы совпадают, тебе нечего бояться.
— Какие интересы? — выдохнула сипло. — Почему вы не можете объяснить, что задумали? Ради чего эта таинственность? Как можно доверять вслепую?
— Я не люблю рассказывать о планах, Эвелин. Предпочитаю говорить о результатах. Делиться догадками же не люблю еще больше.
— Но я хочу понять! Вы ведь бросили меня во тьму и теперь заставляете идти, не видя, куда! Я не могу так. Не могу! — выкрикнула отчаянно, впиваясь взглядом в живую тьму под капюшоном.
Ну же! Если не в силах понять, то хотя бы попытайся поверить!
Я тянулась к Самаэлю, мысленно открывалась перед ним, надеясь, что он увидит и мои страхи, и сомнения, и надежды. На несколько секунд комнату объяла тишина. Мы с Самаэлем застыли друг напротив друга. Не шевелясь и, кажется, даже не дыша.
Потом он взмахнул рукой. Отвечая, ленты тьмы потянулись обратно к хозяину.
— Верь мне, Эвелин, — попросил он тихо. — Наберись терпения и верь. Дай во всем разобраться. А когда я смогу это сделать, обещаю, что расскажу тебе все.
Не прощаясь, Самаэль вышел.
Я криво усмехнулась. Верить? Похоже, мы ждем друг от друга одного и того же. Только оба, как оказалось, не готовы делать первый шаг. Я сжала браслет- артефакт. Ощутила, как камни впились в ладонь, но хватки не ослабила. Попыталась сдернуть — не вышло. Осмотрела — и не нашла замочка. Браслет будто сросся в единое кольцо. И понимание этого отозвалось мурашками по коже.
Как и обещал, Самаэль принес мне все необходимое для починки одежды. Теперь время тянулось не столь мучительно. Браслет, несмотря на все опасения, не беспокоил. К окончанию третьих суток я почти перестала обращать на него внимание. Самаэль изучая его на моем запястье, выглядел довольным. Точнее, мне так казалось. Не видя лица, тяжело понять эмоции собеседника. Я училась ловить интонации, отмечать их малейшую перемену, вслушиваться в его голос. Голос, кстати, у Самаэля был красивый: низкий, но не грубый, а как у настоящего рассказчика, которому хочется жадно внимать.
К Айрис я больше не ходила. Не видя ее, я будто начала забывать и о ее рассказе. Страхи отступили. Я даже на какое-то время решила, что Айрис зачем-то решила меня обмануть. А утром пятого дня я не смогла встать с кровати.
Глава 9
В первый миг я растерялась. Подумала, что тело затекло от неудобной позы во сне или еще из-за чего-то. Чего-то простого, понятного. Разум будто отказывался допускать мысль, что страшные предсказания Айрис начали сбываться. Отталкивал ее, как ребенок — ложку с нелюбимой кашей, противился. И вторя ему, противилась я. Снова уперлась ладонями в матрас, снова попыталась сесть… и снова не смогла удержать собственный вес.
Я зарычала. Стиснула зубы почти до скрежета и попробовала еще раз. Потом еще. И еще. Будто сделай я это десять, двадцать раз — и все получится. Но оно не получалось.
С каждым новым провалом лед страха разрастался. Я чувствовала, как он вымораживает меня. Как подбирается к сердцу и заковывает его в стылую броню. И чувствовала огонь ненависти, разгорающийся все сильнее.
Не сдамся! Не позволю Самаэлю сделать со мной то же, что с Айрис!
Страх и злость перемешались. Одного чувство обжигало другое и само, шипя, отступало. Эмоции забурлили, придали сил. Помогли совладать с непослушным телом и отчаянным рывком вытолкнуть себя с кровати. Приземление на пол вышло жестким. Но оно же будто уничтожило остатки слабости — разбило их на ледяные осколки и сплавило в огне моего гнева.
Я медленно встала. Сделала первый шаг, второй, третий. Дошла до ширмы, оделась. С каждым новым движением я действовала все увереннее. И когда на пороге комнаты появился Самаэль, я сумела не выдать проклятой слабости. Поприветствовала как обычно и твердой походкой прошествовала к креслу. Не дожидаясь просьбы, протянула руку с браслетом. Улыбнулась, стараясь казаться приветливой.
Да, Самаэль не должен понять, что его артефакт начал отравлять меня. Кто знает, что тогда случится?
— Составите мне компанию за обедом? — спросила, когда Самаэль направился к выходу. Судя по паузе, мой вопрос его озадачил. И я поспешила добавить: — Есть одной скучно. Вы моя единственная компания, и, если это не слишком нагло, я была бы рада разделить трапезу.
— К сожалению, сегодня не получится. До вечера я буду занят. Но на ужине, если желаешь, я составлю тебе компанию.
— Замечательно! — просияла я искренне.
Самаэль усмехнулся. Мне же потребовалась вся выдержка, чтобы не выдать истинных причин ликования.
День! У меня целый день без его надсмотра!
Когда за Самаэлем закрылась дверь, я выждала еще добрую четверть часа и лишь тогда покинула комнату.
Разговор с Айрис вышел непростым. В какой-то момент я даже испугалась, что она откажется помогать. Обида на собственную судьбу, по-детски упрямое желание смолчать, увидеть, как со мной случится то же самое; перестать быть единственной, с кем поступили несправедливо — каждая эмоция находила отражение во взгляде кукольно-больших глаз. Но в то же время в них читались тоска и стыд. Айрис разрывало противоречиями. Она то начинала упираться, то внезапно заговаривала об Иваре, будто пытаясь сменить тему, то замолкала и подолгу смотрела на печать собственности и у меня на запястье. Но в итоге она рассказала все, что я хотела знать.
