Лента тьмы в панике пронеслась под потолком, попыталась вырваться из комнаты, но была поймана Самаэлем. Однако отдавать ее маленькому охотнику он не стал. Вместо этого посмотрел строго и не менее строго спросил:
— И что же вы, Харт Ронвальд Видар, себе позволяете? Разве мы не говорили о шумных играх и допустимых для этого местах?
Наш шестилетний сын тут же склонил голову. Не сильно — а ровно так, как и следует делать наследнику рода перед отцом. От скупого движения непослушные волосы цвета шоколада свесились вниз.
— Прошу прощения, отец, — произнес он с достоинством и тут же хитро добавил:
— Смею уверить, шума от меня не было.
Самаэль прищурился, будто не одобряя, но я-то знала, что на самом деле он души не чает в сыне. Вот и сейчас, наказав соблюдать установленные правила, он отпустил Харта. А вместе с ним и ленту тьмы. Та дернулась в попытке влиться в тьму Самаэля, но наткнулась на выставленный барьер и спешно дала стрекача. Харт с готовностью кинулся следом.
— Знаешь, отчасти я начинаю догадываться, почему тьма соглашается подчиняться чернокнижникам только семнадцать лет. Кажется, она боится роли няньки.
Самаэль рассмеялся, пересек комнату и опустился рядом.
— Пусть привыкает, — отозвался насмешливо. А потом, вмиг растеряв всю серьезность и властность привлек меня к себе. Его руки привычно устроились у меня на животе, губы заскользили по шее. — Как вы? — выдохнул он между поцелуев.
— Я в порядке, твоя дочь безобразничает, — выдала я мелкую хулиганку.
Самаэль тихо усмехнулся, всколыхнув волоски у меня за ухом. По коже пронеслась волна щекотки.
— Ты не передумала? — спросил он спустя несколько минут.
— Насчет имени? Нет. Я знаю, что оно непростое. И что судьба ее была непростой. Но без нее ничего этого, — я взмахнула рукой, — не было бы. И не было бы Харта, понимаешь?
Будто соглашаясь, наша нерожденная дочь с силой толкнулась. Я охнула и прижала ладонь к животу. Самаэль опустил руку сверху.
— Айрис? — уточнил он.
— Айрис, — отозвалась я уверенно и улыбнулась, ощутив новый толчок.
— Ладно, как пожелаешь.
Покладистость мужа меня удивила. Если насчет имени сына мы почти не спорили, то с именем дочери бодались уже добрую дюжину дней. И внезапная капитуляция заставила напрячься.
— Что задумал? — спросила, не сводя взгляда с любимого лица.
— Ничего. Решил согласиться с твоим выбором, — невинно сказал он и тут же, не давая мне облегченно выдохнуть добавил: — А имя следующей дочери выбираю я.
— Что?!
— Род Видар будет процветать, родная. И он станет очень, — моих губ коснулись губы Самаэля, — очень… — новый поцелуй, — очень большим.
Не сдержавшись, я рассмеялась.
— О нет, Самаэль Видар, так просто я вам не сдамся.
— А «просто» с вами никогда и не было, Эвелин Видар. Но трудности чернокнижников не пугают, — улыбнулся он, вновь накрывая мои губы поцелуем.
Тьма сорвалась с его пальцев, радостно укрыла нас тяжелым пологом. Скользнула по моей щеке туманом, будто уговаривая поддаться. Но я устояла. Только улыбнулась широко и счастливо, на мгновение разрывая поцелуй.
Да, Самаэль, я сдамся тебе снова. Как сдавалась тысячу раз до этого. Но только, как и тысячу раз прежде, ты не узнаешь, что мое противостояние ненастоящее. А единственное, что истинно — моя любовь к тебе. К тому, что ты мне подарил. К нашей тьме, общей на двоих. И я знаю: как бы ни сложилась наша жизнь дальше, она будет счастливой.
КОНЕЦ
Дорогие читатели,
история Эвелин и Самаэля действительно подошла к концу. Огромное спасибо всем, кто поддерживал их и меня во время написания, кто делился мыслями, догадками и впечатлениями. Вы замечательные читатели!
Сейчас я работаю над другим романом — «Рожденная любить дракона». Герои в нем не похожи на Самаэля и Эвелин: они сильнее, в чем-то упрямее, но, как и эти, ищут счастья. Приглашаю с ними познакомиться!
Всегда ваша,
Юлия Риа
