Но я была плоской, как доска, а мои конечности больше напоминали палки. К тому же мы с моей новой соседкой, похоже, имели определенные расхождения в вопросах стиля. На Алисе была идеально отглаженная юбка в шотландскую клетку и аккуратный свитер цвета морской волны. А уж если бы кто-то со стороны оценил также костюм ее мамаши от «Шанель» и отцовскую «тройку» с «бабочкой», моя водолазка из «Гудвилл» и рабочий комбинезон показались бы этому человеку еще более затрапезными.
— Мы семья Форд, — вежливо произнес папаша, выйдя из транса. — Мы живем в Бостоне.
— Понятно, — сказала я. — Мои родители ездили в Бостон в прошлом году. На концерт «Grateful Dead».
Я заметила, что Алиса подавила смешок, когда ее мамаша открыла дверь и выглянула в коридор. Лицо ее выразило еще большее недоумение.
— Но где твои родители сейчас, Джилл? — спросила она.
— А, ну, они в Вашингтоне, — пояснила я. — Мы с ними попрощались на вокзале.
Мистер Форд растерянно моргнул. Алиса посмотрела на меня так, будто у меня начала расти вторая голова. А лицо миссис Форд вернулось к прежнему ужасу и тому диапазону эмоций, в которые повергает человека порция тухлых устриц.
— Тебя прислали сюда одну? — спросила миссис Форд. — Ты приехала сюда одна в свой первый день в подготовительной школе?
Я искренне не понимала, почему она так переживает. Я-то привыкла многое делать самостоятельно.
— Ну, само собой, — пробормотала я и принялась разбирать вещи, чтобы не смотреть в их ошарашенные буркала.
Алиса с родителями занялись тем же — все втроем они погрузились в шесть чемоданов и еще пару большущих коробок. Одну сумку занимали средства по уходу за волосами: шампуни и лосьоны, аксессуары и инструменты; еще одна была доверху забита флакончиками с лаком для ногтей, компакт-дисками, помадами и кремами. Отдельную сумку пришлось выделить и для обуви: сабо, ботинки, мокасины, сандалии, кроссовки, туфли без каблуков, бальные туфли, сланцы и даже туфли для гольфа.
И тут они взялись за одежду. Десятки свитеров таких цветов, о существовании которых я даже не подозревала. Юбки — короткие, длинные и средней длины. Десяток брюк одного только цвета хаки. Бесконечные «плечики» с накрахмаленными хлопчатобумажными блузами. Свитера с воротником под горло. Свитера с воротником «хомут». Свитера с V-образным вырезом. Теннисная форма.
— Даже не знаю, как разместить это все в такой крохотной комнатушке, — недовольно фыркнула миссис Форд.
— Можете повесить кое-что в моем шкафу, — великодушно предложила я, поскольку мне-то хватило всего пяти вешалок.
Примерно через час все шкафы и выдвижные ящики были заполнены, однако основное пространство занимала всеобщая неловкость.
Алиса с таким ужасом взирала на перспективу нашего совместного проживания, что была готова, кажется, тут же собрать все вещи и выбежать вслед за родителями. Но вместо этого она лишь проводила их со слезами на глазах. Когда дверь закрылась, я не сумела побороть искушения и подкралась на цыпочках поближе, чтобы подслушать их разговор.
И очень скоро пожалела об этом.
— Милая моя, я уверен, все будет хорошо, — промямлил мистер Форд.
— Я просто не знаю, как отнестись к тому, что моя дочь будет жить с девочкой-льготницей, — успела чванливо ответить миссис Форд, прежде чем их чадо вновь разрыдалось.
Вот такое клеймо на меня поставили в первый же день. «Льготница».
Следующие четыре года я потратила на поиски человека, который стал бы моим другом. Мальчики в мою сторону даже не смотрели. Эти богатые, воспитанные, красивые засранцы с фигурами атлетов искали подружек, которые представляли бы собой женские версии их самих. Все девочки были клонами Алисы Форд, вышедшими из семей, многие поколения которых учились в Хиллэндере, а генеалогические древа могли соперничать с Виндзорами. Судя по тому, как все со мной обращались, им было страшно даже приближаться ко мне, как будто от меня можно было заразиться бедностью или, чего доброго, непопулярностью. Все девочки в школе были уверенными в себе, ехидными стильными штучками; я боялась их как огня. Представьте себе целую школу эллен каттер и лиз александр. Даже те девчонки, которые не отличались изяществом, богатством и популярностью, не хотели со мной водиться, боясь стать еще менее популярными.
Мне выдумали миллион обидных прозвищ. «Синяя мигалка» — тут имелась в виду моя одежда из одноименного отдела «Кей-Март»[10]. «Дейзи Мэй»[11] — это мне досталось за мой южный выговор. А когда я — наивная дурочка! — поделилась с ними подробностями своего воспитания, они прозвали меня «девочка-амиш»[12].
Я изо всех сил старалась измениться и соответствовать их стандартам. Ладно там одежда — с ней я ничего не могла поделать, а вот на прическу времени уходило немало. Однажды я отправилась в дешевую парикмахерскую: хотела, чтобы у меня на голове появились такие же локоны «крылышками», как у остальных учениц. «Сделайте мне вот так», — велела я практикантке, державшей ножницы с явной опаской, и показала фотографию Джеклин Смит[13]. В конечном итоге я напоминала, скорее, Патти Смит[14]. Еще через неделю я попробовала облагородить прическу самостоятельно, при помощи перманентной завивки, но такие трюки, увы, проходят только с пуделями.
Я накупила дешевой косметики в «Вулворте»: светло-розовую помаду, яркие кораллово-красные румяна, лак цвета огнетушителя, иссиня-черную тушь для ресниц и тени для век — разумеется, голубые, как яйца дрозда. Хотите верьте, хотите нет, но даже это не приблизило меня к идеалам красоты, царившим в Хиллэндере.
Да и все прочие мои попытки влиться в коллектив ничем хорошим не заканчивались. Я пыталась пробиться в теннисную команду, но даже мохнатому желтому мячику удалось меня унизить. Все мои однокашники, казалось, обучились этому виду спорта еще в материнской утробе. Тогда я всерьез взялась за музыку. Во время своих одиноких вылазок в город я покупала по несколько отличных пластинок (бывших в употреблении или просто уцененных) в захудалом магазинчике, где мне нравилось убивать время в компании владельца — старого хиппи.
