Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 40
Наконец, в дверь позвонили. Я выбежал в коридор.
Дед Мороз 2.0 в исполнении бабушки был в два раза короче стандартного типового Деда Мороза.
Бабушка попыталась минимизировать женственность своего голоса, поэтому Дед Мороз 2.0 говорил как алкоголик, который сжег себе связки техническим спиртом.
В довершение этого фиаско накладная борода оказалась бабушке слишком велика. Поэтому борода Деда Мороза 2.0 начиналась прямо от бровей, что делало его похожим на Вия, о котором я, к счастью, в те годы еще не знал.
Но бабушка играла самозабвенно, с лихвой компенсируя провал костюмера.
Родителям показалось, что я ничего не заметил. Все шло прекрасно.
И тут мама с папой обратили внимание, что я как-то странно кошусь на ноги Деда Мороза.
Они присмотрелись. Папа слишком сильно укоротил бабушке тулуп. На ее ногах, доступные всеобщему обозрению, красовались домашние тапочки. «Фирменные» бабушкины тапочки с большими помпонами, которые она всегда носила по дому.
Все прямо как в том дурацком детском анекдоте, снова про Штирлица: ничто не выдавало в Штирлице русского разведчика, кроме буденновки и балалайки.
Пока родители пытались предсказать мою реакцию на их вероломство и измерить глубину нанесенной ребенку травмы, я продолжал принимать подарки и водить хороводы, как ни в чем не бывало.
По воспоминаниям мамы, папа прошептал ей тогда:
«У него, видимо, шок».
И вот очередной домашний ТЮЗ подошел к концу, и мы направились в коридор провожать сказочного гостя.
Там я попросил Деда Мороза наклониться ко мне и что-то шепнул ему на ухо. Дед Мороз в ответ погладил меня по голове и вышел за дверь. А я побежал в комнату разбирать подарки.
Через несколько минут бабушка-оборотень незаметно прокралась обратно в квартиру в своем человечьем обличье.
Родители немедленно бросились к ней:
«Что он сказал? Что сказал?»
Бабушка улыбнулась и ответила.
Родители тоже начали улыбаться.
А папа даже добавил:
«Вот она, сила искусства!»
В коридоре, у входной двери, я прошептал Деду Морозу на ушко:
«Я знаю, что ты надел бабушкины тапки. Но я тебя не выдам!»
13. Баба-яга
В детстве я проводил лето на даче с бабушкой.
Как-то раз бабушке нужно было отъехать на несколько часов в Москву.
Она сказала, что ненадолго отведет меня к соседке.
И я разрыдался. Как клоуны в цирке – ручьями. Один раз я уже был у той соседки – больше не хотелось.
«Олежка, тебе там не нравится?» – спросила бабушка.
«Она – Баба-яга», – раскрыл я свои карты.
«Почему Баба-яга?» – удивилась бабушка.
«Она пьет гриб!» – разрыдался я пуще прежнего.
У советских людей был такой фетиш – гриб. Они держали его в неволе в трехлитровой банке в воде, пока он не отдаст им все свои живительные соки. А потом пили эту гомеопатическую амброзию. Гриб выглядел ужасно – как мертвый распухший блин. Он плавал в банке у той соседки и в первый мой визит страшно меня напугал.
Но бабушке очень надо было в Москву.
«Пойдем, – сказала бабушка, – я тебе кое-что покажу».
Мы направились к соседке.
Пока мы шли от ее калитки к дому, пионы вдоль дорожки поворачивали ко мне свои румяные бутоны и шептали:
«Тебе конец, глупый мальчик!»
В доме произошла катастрофа. Моя бабушка взяла у соседки ту самую банку с дохлым блином внутри, налила себе стакан и выпила!
«Вот видишь, ничего страшного, очень даже вкусно», – собиралась сказать бабушка, но успела произнести только «вот видишь…»
Потому что я опять разревелся.
«А-а, – кричал я, – теперь и ты Баба-яга!»
В итоге в Москву мы поехали с бабушкой вместе…
Та соседка по даче, кстати, до сих пор жива, дай ей Бог здоровья. В свои девяносто носится по участку и одной рукой выкорчевывает пни. Натуральная Баба-яга.
По ночам ее дом жалобно трещит всеми дощечками. Это рвется на волю гигантский гриб. Можно себе представить, как он должен был вырасти за эти годы.
14. Волшебная лампа Аладдина
В моем детстве на даче у бабушки стоял старый советский ламповый радиоприемник «Аккорд». Деревянный, на ножках, размером с телевизор.
В верхней части радиоприемника, на втором этаже, помещался проигрыватель виниловых пластинок. Каждый раз, когда мы запускали у него на голове пластинку, радиоприемник расстраивался из-за того, что его использовали не по назначению – так мне тогда казалось.
По вечерам, сразу вслед за сумерками, когда дачные собаки деликатно замолкали, пропуская вперед ночь, наступало мое время. Родители укладывали меня в комнате и уходили на террасу смотреть телевизор. Меня телевизор не интересовал: я оставался наедине с настоящим, а не тем поддельным чудом – с радиоприемником.
Едва я нажимал на белую пузатую кнопку, прибор оживал. Он светился изнутри каким-то нездешним лунным светом и тихо дышал, шипя.
Я завороженно вглядывался в лучистую шкалу: КВ2, КВ1, ДВ, СВ, МП, УКВ – это была поэзия, тайный шифр мироздания.
Я осторожно трогал колесико справа с настройкой частоты. Осторожно, потому что оно управляло душой радиоприемника. Я медленно вращал теплый (от моих пальцев) диск, намеренно пропуская станции с песнями и голосами людей. Тихонько, на цыпочках, я приближался туда, к заветному краю шкалы, вдоль которой мерцали названия невиданных городов: Прага, Дрезден, Турку, Стокгольм, Белград, София… Наконец, я миновал их все, вертикальная красная линия проплыла мимо загадочного Беромюнстера, и вот она, цель моего путешествия, вот он, мой таинственный собеседник, в тысячах километрах от подмосковной дачи, в миллиметре от загадочного Беромюнстера.
Каждый раз, когда я подводил поисковую проволоку к этой точке на шкале, из радиоприемника раздавался сигнал. Что-то слабо, едва различимо пикало в динамиках, через одинаковые интервалы в несколько секунд.
Однажды мы с папой нашли это место на шкале, и он сказал, что, возможно, какое-то судно в океане посылает нам радиосигнал. Папа сказал именно так, слово в слово, довольно сухо.
Из-за того, что он употребил слово «судно», а не «корабль», «океан», а не «море», наконец, «радиосигнал», а не «пиканье», приемник на моих глазах из непонятной деревяшки мгновенно превратился в волшебную лампу Аладдина. Я знал: мой папа, по профессии радиоинженер, не мог ошибаться в таких вещах.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 40
