Он оперировал слева, параллельно реберному краю, кровотечение останавливал губкой, смоченной в уксусе. Соустье осуществлялось путем «инвагинации и гастроррафии»; концы нитей выводились наружу. Из трех собак одна умерла на 22-й день после операции при явлениях рвоты, вторая была украдена на 27-й день, будучи, по-видимому, здоровой, и третья погибла от перитонита на вторые сутки.
К сожалению, эти опыты Меррема не только не встретили сочувствия у современников, но их сопровождала на протяжении нескольких десятилетий самая суровая, насмешливая критика и притом со стороны виднейших тогдашних хирургов. Лангенбек, Диффенбах, Блазиус (Langenbeck, Dieffenbach, Blasius) раздраженно иронизировали над «юношескими грезами Меррема». В 1828 г. Лангенбек писал, что «операция эта доставит безнадежному больному только более скорую и более мучительную смерть». Блазиус считал в 1841 г., что «опыты Меррема недостаточны, да и вообще не могут иметь решающего значения». А Понтер (Gunther) даже в б0-х годах упоминал о них со снисходительной усмешкой, называя идею Меррема «бредом», «фантазией».
Только в 1869 г. Куссмауль (Kussmaul) в своей работе о желудочном зонде и лечении желудочных расширений откачиваниями, будучи вынужден признать паллиативный характер предлагаемого вмешательства, меланхолически замечает: «Но кто бы дерзнул ответить в настоящее время на вопрос, не удастся ли будущим, более смелым и предприимчивым поколениям достигнуть при подобных случаях радикального излечения путем уничтожения стриктуры при помощи ножа или зонда? Впрочем, уже одна попытка поставить вопрос таким образом вызывает, вероятно, лишь большую или меньшую усмешку».
Ровно через 10 лет Пеан (Péan) осуществил эту мысль на человеке. Но задолго до этого в истории желудочной хирургии суждено было произойти крупному событию, открывшему новую эру в развитии нашей науки. Это случилось в Москве, в ноябре 1842 г., когда доктор медицины и хирургии Василий Александрович Басов в Московском обществе испытателей природы прочитал свой знаменитый доклад «Замечания об искусственном пути в желудок животных».
После сжатого, но чрезвычайно логичного введения, упомянув о хорошо известном случае Бомона (Beaumont) с канадским охотником, у которого вследствие ранения образовался спонтанный желудочный свищ, Басов поставил вопрос: «Нельзя ли подчинить эту случайность произволу естествоиспытателя, делая искусственное отверстие в желудке животных? Восемь опытов, сделанных нами в этом году над собаками, решают предложенный вопрос утвердительно».
Далее Басов описывает технику своих операций, группируя подготовку, само вмешательство и последовательный уход в семи параграфах. Процитирую два из них:
«5. Держа двумя пальцами переднюю стенку желудка в середине между ветвями сосудов, почти против пищеприемника, отступя несколько к слепому мешку (saccus caecus) желудка — сквозь верхнюю губу раны близ наружного угла (косого левостороннего разреза. — С. Ю.), потом сквозь мышечный слой желудка, на пространстве полудюйма и, наконец, сквозь нижнюю губу раны пропускается игла с навощенной шелковой ниткой, посредством которой делается узловатый шов. По наложении этого шва вправляется сальник и делается такой же шов близ внутреннего угла раны. Стенка желудка между швами разрезается на пространстве 10–12 парижских линий; края этого разреза соединяются с краями наружного разреза посредством 6–8 узловатых швов так, чтобы разрез слизистой оболочки соприкасался с разрезом кожи.
6. По окончании операции животное в течение трех дней, кроме воды или жидкого отвара овсянки, ничего не получает; на четвертый день дается отвар овсянки с говядиной; с девятого дня обыкновенная пища, количество которой, однако же, не должно превышать полуфунта за один раз».
Жюль Пеан
Заканчивает свою записку Басов следующими замечательными выводами:
«Эти опыты указывают на возможность делать подобное искусственное отверстие у человека, когда естественный путь для принятия и прохождения пищи и питья в желудок закрыт или загражден наростами, опухолями и пр.; может быть, искусственное отверстие будет иметь приложение и в лечении полипов, вырастающих из нижней части пищеприемника в полость желудка, и при других болезнях, причисляемых к неизлечимым по причине невозможности непосредственного доступа в желудок».
Можно ли выразиться яснее? И сами эксперименты, и выводы из них не оставляют никаких сомнений, что операция гастростомии была задумана и осуществлена на животных впервые в мире русским хирургом профессором Василием Александровичем Басовым. Опыты эти открыли целую эпоху в желудочной хирургии. Они были опубликованы в декабре 1842 г. в Москве в «Bulletin de la Societe Imperiale des naturalistes de Moscou» и в сборнике Дубовицкого «Записки по части врачебных наук».
Выдающиеся эксперименты Басова на год опередили сходные работы Блондло (Blondlot) во Франции и Уотсона (Watson) в Соединенных Штатах Америки.
Только через 4 года после работ Басова в Парижскую академию наук были поданы три доклада о «Gastrostomie fistuleuse» французским хирургом Седилло (Sedillot). Изложив показания и технику задуманной гастростомии и хорошие разультаты своих опытов на животных, Седилло искал апробации академии для операций на людях. Он был так увлечен своей идеей, что в конце первого доклада восклицает: «Сущность этой операции нам представляется настолько рациональной и благоприятной, что мы только удивляемся быть первым, кто ее предложил и кто выявил все ее значение».
Он, разумеется, и не предполагал, что со всем этим он опоздал на целых четыре года, что в Москве В. А. Басов давно уже проделал успешные гастростомии на собаках и совершенно ясно и точно установил показания к операциям на людях в своих докладах и статье, опубликованной также и на французском языке.
Парижская академия отнеслась к докладам Седилло с холодным равнодушием. В ту же пору другой французский хирург Петель де Като (Petel de Cateau), обратившись в «Societe medicale de Douai» за советом, намереваясь делать гастростомию умиравшему от голода больному, получил ответ ученого общества, что «оно считает гастростомию как операцию неприменимой».
И, наконец, в том же 1846 г. суровый приговор операции гастростомии произнес крупнейший авторитет тогдашней германской хирургии Диффенбах: «В подобных операциях нечего искать выздоровлений, и они имеют не больше практического значения, чем юношеские грезы Меррема над больным привратником».
Но все эти скептические высказывания не остановили Седилло, и 13 ноября 1849 г. в Страсбурге в присутствии многих членов факультета он сделал первую гастростомию мяснику 52 лет, страдавшему раковой непроходимостью пищевода. Канюля с широкими бортами была введена через прокол желудочной стенки. Но удержать ее не удалось, ибо «тяжесть желудка тотчас же увлекла ее в полость живота». Больной умер через час после операции.
Эта неудача надолго остановила Седилло и заставила его кардинальным образом пересмотреть свою технику. Только в 1853 г. он решил сначала подшить желудок, как это делал Басов 11 лет тому назад.
