Хотя Вундт заявил об экспериментальной психологии как о новой науке, он всегда рассматривал ее как фундаментальную часть философских наук, а не как революционное направление, порывающее с традициями. Именно так вскоре она стала расцениваться в американских университетах. В Германии философы, напуганные растущим числом психологов-экспериментаторов в своей среде, в итоге вытеснили их.
Развитие в таком направлении привело к кризису в немецкой психологии, о чем Вундт (1913) рассуждал в эссе «Борьба психологии за свое существование» (Die Psychology im Kampf ums Daseiri). В этой работе Вундт стоит фактически всецело на стороне большинства философской оппозиции. Он согласен с тем, что ограничение рамками какой-то одной частной методологии при проверке теории способно изуродовать любую дисциплину. Хотя он сам отчасти был виновен в их появлении, Вундт говорит об экспериментальных психологах, что они, как кажется, больше интересуются собственно приборами, нежели чем бы то ни было еще, что полезнее было бы, если бы они тратили свое время и талант на совершенствование технологии изготовления швейных машинок.
«ВОЛЮНТАРИСТСКАЯ» ШКОЛА В ПСИХОЛОГИИ
Вскоре после прибытия Вундта в Лейпциг его научная школа стала широко известна (по крайней мере, в Европе, если не в Северной Америке) как «волюнтаристская» школа — из-за ее подчеркивания роли волевого акта и самоконтроля. Такая направленность соответствовала изрядному своеобразию языка немецкой философии тех дней, однако она не освещалась в большинстве американских учебников. Как правило, психологии Вундта в учебниках ошибочно приписывалось название Корнуэлльской научной школы — «структурализм», хотя Вундт никогда не использовал этот термин для обозначения развиваемого им научного направления.
В действительности школа структурализма Тичене-ра, зародившаяся на британской почве, имела очень мало сходства с Лейпцигской волюнтаристской школой. На протяжении всей своей научной деятельности Вундт отстаивал немецкую лейбницевскую традицию, противопоставляя внутренние движущие силы ума локковской традиции эмпиризма и заодно идеям ее американских последователей. Этот крестовый поход воздвиг барьер для беспристрастного изучения трудов Вундта в англо-американском мире. Американская психология развивалась как передовая новаторская научная дисциплина нового мира; четко было выражено стремление к объединению психологии с естественными науками. Антиматериалистическая, историческая направленность школы Вундта представляла собой прямо противоположную тенденцию.
ИНТРОСПЕКЦИЯ? ПРЕОДОЛЕНИЕ ВСЕСИЛЬНОГО МИФА
В XX столетии, когда повсеместно ощущалось американское влияние, такие тонкости, как уточнение и правильная интерпретация чуждой теоретической системы Вундта, никого не интересовали. Вундт был, можно сказать, мишенью в споре, иллюстрировавшем, как заблуждались некоторые из немецких предшественников бихевиоризма. Для многих американцев в то время не было оснований подходить к Вундту с тем же вниманием, с каким изучалось, скажем, учение Павлова.
Вундт, безусловно, был бы взбешен, если бы дожил до того, чтобы увидеть, какому истолкованию подверглись его взгляды в результате ряда неверных переводов его работ на английский язык. Вундт, в противоположность впечатлению, которое складывалось из этих переводов, — поскольку правда противоречила складной истории о том, почему психология в начале XX века пошла по тому пути, по которому она пошла, — был, возможно, самым прославленным в истории борцом против использования классической академической интроспекции (самоанализа). Неприятием интроспекционизма пронизаны его работы в «Philosophische Studien» и в «Psychologische Studiem, также как и более крупные его работы, в которых он рассматривал в деталях методологию (напр., в его «Логике», 1908).
ПРОБЛЕМА ИНТРОСПЕКЦИИ
На факт неприятия Вундтом интроспекции необходимо указывать многократно и настойчиво, если психология собирается, наконец, нарушить традицию авторов учебников соединять имя Вундта с интроспекцией. Как полагает Данцигер (1990) в своем подробном анализе, на сегодняшний день это самая удачная попытка исправить такое заблуждение. Если бы покойник на самом деле способен был переворачиваться в гробу, тело Вундта перевернулось бы неоднократно, случись ему узнать, что ему приписывают роль отца интроспекционистской школы. В молодые годы Вундт неоднократно пытался распутать проблемные узлы старой рефлективной психологии — термин, используемый в ту эпоху для обозначения глубинного изучения скрытых ментальных процессов как способа получения научных данных. Вундт с самого начала предложил свою новую психологию в противовес этому наследию, противопоставляя старой интроспекции новый метод самонаблюдения (Selbstbeobachtung), который был научным постольку, поскольку речь шла об объективных методиках, воспроизводимых и регулируемых.
Если не знать, как использовались эти термины и какой смысл в них вкладывался в XIX столетии, легко перевести Selbstbeobachtung как интроспекция. К несчастью, немногие историки, заметившие эту ошибку, были слишком скромны в своих попытках исправить положение, возможно, потому, что поправка противоречила взглядам, глубоко внедрившимся в тексты популярных учебников, где теория интроспекциониста Вундта использовалась для объяснения студентам некоторых пост-вундтовских течений в этой области.
СОЗНАНИЕ
Вундт определял психологию как науку, изучающую сознание. Как предметом астрономии являются звезды и планеты, так предметом психологии является сознание. Он основывал свое исследование сознания на принципе актуальности — представлении, что сознание является естественным процессом и непосредственной реальностью, а не неким мистическим или духовным понятием. Мы можем естественным путем наблюдать сознание в чередовании сна и бодрствования, в провалах внимания, в его колебаниях, которыми, по Вундту, можно управлять и которые возможно измерять в лабораторных условиях. Для Вундта отрицание, что предметом психологии является сознание, было подобно отрицанию астрономами реальности существования звезд и планет. Сказать, что здесь нет явлений, подлежащих изучению, что сознание описывается только физическими и химическими процессами, происходящими в мозгу, или что язык психологии может относиться только к поведению и внешним объектам окружающей среды, для него означало бы согласиться с невозможностью существования самой науки психологии — это были бы только физика, химия, биология и зоология.
Первым экспериментальным вопросом, который Вундт начал изучать в новой науке около 1860 года, были временные характеристики колебаний сознания, которые случаются, когда индивид пытается следить сразу за двумя раздражителями — так называемый усложненный эксперимент. Эта исследовательская традиция была продолжена в XX веке, например, в дихотических слуховых экспериментах или в современных работах по ментальной хронометрии, как мы видим, например, в «Хронометрическом исследовании умственных способностей» у Познера (1978).
Взгляды на подлинную сущность сознания, аналогичные взглядам Вундта, прекрасно изложил Дж. Е. Мюллер столетие спустя в 1981 году в своем обзоре направлений американской когнитивной психологии. И Мюллер, и Вундт полагают, что все живые существа, способные самостоятельно передвигаться, должны обладать сознанием, поскольку именно их способность иметь местоположение обнаруживает его в определении безопасных траекторий движения. С точки зрения этих теоретиков, любая совокупность поведенческих признаков отражает существование сознания. Если все движущиеся формы жизни обладают сознанием, то процесс сложного автоматического бессознательного контроля является результатом прогрессивного развития, происходящего по мере усложнения организмов. Это означает, что все ментальные поведенческие способности по Вундту — Мюллеру имеют предтечей осознание. Теорию Вундта отличает особый упор на одном определенном аспекте сознания, который он считает ключевым, — это импульс, желание или побуждение (немецкое слово Trieb, термин, ставший синонимом психологии Вундта, по крайней мере, среди многих континентальных авторов; у Вундта этот термин не имел коннотаций с «инстинктом» — более механистическим, менее эмоциональным представлением).
