В данной работе впервые вводятся в научный оборот материалы канцелярии литовского военного губернатора, отражающие ход выборов еврейских депутатов в 1818 г.[94], в том числе документы, представленные губернатору собранием выборщиков в Вильно[95] и отражающие социальные и политические чаяния участников. Реализация этих целей возлагалась на будущую депутацию.
К этой же группе примыкают делопроизводственные материалы, отложившиеся в личных фондах государственных деятелей, соприкасавшихся по долгу службы с еврейскими депутатами. В фонде Н.П. Румянцева в ОР РГБ сохранился в копиях любопытный комплекс документов, связанных с созывом и функционированием собрания еврейских депутатов в Полоцке в 1773 г.: проект могилевского купца Беньямина Шпеера[96], ряд циркулярных распоряжений полоцкого губернатора[97], «доношения» в витебскую канцелярию от кагала, ремесленников и лиц, «не имеющих участия в собрании кагальском»[98], разработанный собранием проект «Уложения о кагалах»[99] и другие документы. По всей вероятности, эти копии были затребованы Румянцевым в связи с работой над «мнением» о евреях в 1802 г.[100], хотя в тексте самого «мнения» прямых отсылок к опыту полоцкого собрания не обнаруживается. Также в ОР РГБ, в фонде Кречетниковых, содержится переписка полоцкого губернатора М.Н. Кречетникова с белорусским генерал-губернатором З.Г. Чернышевым за апрель – июнь 1773 г., также связанная с еврейскими депутатами[101]. В фонде Воронцовых в РГАДА нами обнаружено прошение главе Коммерц-коллегии А.Р. Воронцову, автор которого, по его словам, был «избран целым обществом белорусских евреев»[102]. В личном фонде председателя Третьего еврейского комитета В.С. Попова в ОР РНБ содержатся служебные записи, относящиеся к первым дням работы комитета и его взаимодействию с прибывшими в столицу еврейскими поверенными[103].
Главной проблемой при использовании данного типа документов в нашем исследовании является то, что делопроизводственные документы отображают политическое поведение евреев сквозь призму ментальных установок российских бюрократов. Так, в отношении проводивших ревизию белорусских губерний в 1785 г. сенаторов А.Р. Воронцова и А.В. Нарышкина генерал-губернатору П.Б. Пассеку излагаются жалобы евреев, которые «изъясняли», что пристрастное отношение к евреям в судебных инстанциях «не может иметь места под благополучным царствованием ея императорского величества, под скипетром которыя столько разного звания людей спокойны и счастливы пребывают и где равно каждому и без различия веры всякая справедливость доставляется»[104]. Этот текст можно интерпретировать и как свидетельство того, что евреи довольно быстро усвоили официальную риторику и провозглашавшиеся Екатериной II идеологические принципы и добивались реального осуществления программы «просвещенного абсолютизма» применительно к евреям, и как изложение еврейских просьб русскими бюрократами в привычных для последних риторических формах.
Особый случай представляют собой еврейские прошения и проекты. Весьма важной задачей при работе с источниками этого типа представляется выявление соответствий между русскими и еврейскими терминами, использовавшимися для обозначения реалий еврейской жизни. В этом отношении, например, примечательна терминология проекта Маркевича 1820 г. Погребальное братство («хевра кадиша») обозначается как «товарищество похоронов (sic!) и могилокопателей»[105], глава хевра кадиша – габай – фигурирует как «настоятель»[106], в то время как еврейские представители именуются сразу двумя терминами: еврейским и русским: штадланы-«зачинщики», депутаты-«мешулахим»[107]. В проекте Г. И. Гиршфельда из Митавы (1825 г.) упоминаются совершаемые раввинами «духовные требы»[108]. Аналогичным образом, раввины обозначены как «духовенство веры нашей»[109] в более раннем документе: прошении «поверенных белорусского еврейского общества» Ц. Файбишовича и А. Еселевича в 1785 г. Назвать раввинов «духовенством» означало приравнять их к хорошо знакомому властям и совершенно по-иному организованному сословию. Примечательно использование в делопроизводственных документах термина «еврейские общества» как в качестве синонима кагала, так и для обозначения зачастую оппозиционных по отношению к кагалу обществ (хеврот). Также следует отметить отсутствие четкой терминологической дифференциации между понятиями «поверенные» и «депутаты». Одни и те же лица могли в одно и то же время обозначаться обоими терминами[110].
