Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
– Да как ты?.. – Тут мне стало совсем плохо.
Он буравил меня раздраженным взглядом:
– Слушай, прикройся, что ли, а то у тебя ноги такие худые.
Я непроизвольно натянула футболку, которую так и не удосужилась переодеть.
– Я хочу убраться из твоей коморки так же скоро, как и ты того желаешь, поэтому дай мне поспать. Только так я могу восстановиться.
После подобной отповеди я, смущенная и обиженная, вернулась на кухню. Этот нахал едва не убил меня и еще отчитал, как глупышку! Да кто он такой? Не вампир же на самом деле?!
Я прошлепала в подъезд и стыдливо подобрала вещи, чувствуя осуждающий взгляд через глазок в двери Екатерины Авдотьевны.
Или вампир?! От неожиданного открытия меня бросило в жар. Возвращаться в квартиру тут же расхотелось, но и крутиться на лестничной клетке, только привлекая внимание соседей, смысла не было. Тихонько прикрыв за собой дверь, я на всякий случай не стала запирать замок.
Вампир…
Господи, а ведь этот тип действительно появился ниоткуда, словно упал с потолка! А эта ледяная ладонь на груди, он же фактически придушил меня! Батюшки, он ранен, а вдруг наша кровь смешалась, и я теперь тоже стану упырем?! Я стала разглядывать палец, накануне порезанный канцелярской бумагой, отчего-то подобные тонкие ранки всегда долго болели и плохо заживали. Едва заметная линия на подушечке вспухла. Да нет, чушь!
В голове лихорадочно проносились картинки из фильмов и сцены из книг. Что я знаю про вампиров? Что они светятся на солнце, у них ледяные руки, прекрасное лицо и черные мысли. В общем, незнакомец полностью подходил под это определение. Правда, на солнце он не светился и отчего-то не попытался меня укусить, чтобы испить сладкой девичьей кровушки и моментально излечиться. Он для чего-то попросил воды с сахаром.
На всякий случай я отыскала в ящике, где лежала картошка, чесночные головки, насаженные бабулей на веревочку, и нацепила их на шею как ожерелье. Боятся вампиры чеснока – не боятся, а подстраховаться можно. Потом подумала и, схватив солонку, изобразила дорожку у двери кухни, а следом – еще и на подоконнике, на тот случай, если мерзавец решит залететь в окно. В порыве вдохновения я отыскала в шкафчике тонкую свечку, провалявшуюся там пару лет после моей экскурсии в пригородный монастырь, и зажгла ее, сунув в рюмку.
Похоже, этой ночью спать мне не придется! Да разве ж я смогу заснуть, зная, что в соседней комнате приходит в себя настоящее мифическое чудовище?
Голова раскалывалась, словно в нее засунули тысячу гвоздей и хорошенько встряхнули. Радостный утренний свет резанул глаза, как ножом. Сморщившись, я сладко потянулась на кровати и резко села в ужасе. Как я оказалась в постели?! Воспоминания о вчерашнем дне вспыхнули ярким пятном, и меня затрясло. Простыня, которой кто-то бережно укрыл меня, светилась девственной белизной, но бусы из чесночных головок доказывали лучше любых слов, что случившийся бардак мне не приснился. Вскочив как ошпаренная, я кинулась к зеркалу, впиваясь взглядом в шею. Никаких следов от зубов вампира. Руки тоже оказались чистыми, с тонкими прожилками вен под бледной кожей с уже сошедшим после отдыха у моря загаром. Лицо, опухшее от сна, поражало мертвенной бледностью, и под глазами особенно ярко выделялись темные круги. Каштановые волосы торчали в разные стороны.
Вчерашнего незнакомца в комнате не было, и его вещи исчезли. Я перевела дух и слабо оперлась о крышку комода, заставленного фарфоровыми статуэтками балерин. Изящные хрупкие фигурки словно исполняли замысловатый танец, изгибаясь и вытягивая худенькие миниатюрные ножки.
Худые ноги… Я натянула футболку и воровато огляделась, боясь, что незнакомец снова материализуется из воздуха и начнет насмехаться. Тут до меня донесся шум включенного душа, и сердце замерло от испуга. Он никуда не делся! Он мылся в моей ванной! О боже!
Неожиданный резкий звонок в дверь в столь напряженный от переживаний момент заставил меня подпрыгнуть на месте. Я решительно не стала его замечать, но гости в подъезде так просто сдаваться не собирались, и звонок продолжал истерично визжать. Заглянув в глазок входной двери, я почувствовала, как внутренности скрутились жгутом. На меня смотрели аккуратно подведенные глаза моей мамаши, странно искаженные и надломленные.
– Женечка, – словно услышав шуршание в квартире, позвала она, – это мы с папой.
Она еще и с папой! Превосходно, просто превосходно!
Я сглотнула и обреченно покосилась на закрытую дверь ванной комнаты, где лилась вода. Такое могло случиться только в дурацком сериале!
Не то чтобы я боялась родителей, но они являлись практически неиссякаемой кредитной картой, на деньги которой я прекрасно существовала. Окончив литературный институт год назад, я решительно отвергла предложение отца, известного литературного критика, начать карьеру с серьезной газеты и пожелала написать собственный роман. Я даже уже поэтичное название ему придумала: «Ускользающий мир», но как-то все не складывалось. В романе пока не было ни единой строчки. Оказалось, что ежедневное сидение перед компьютером – трудная задача, когда вокруг бурлит ночная жизнь, а по телевизору круглые сутки показывают очень романтичные сериалы.
– Женечка, ну открой же, это мы! – Мама раздраженно вдавила кнопку, извлекая из звонка хрипловатое дребезжание.
Пришлось смириться с судьбой и отпереть замок. Оставалась только слабая надежда, что родители уберутся восвояси прежде, чем мой гость пожелает вылезти из ванной.
– Женечка! – Мама засияла картинной улыбкой и поцеловала идеально накрашенными губами воздух у моей щеки.
Когда-то она действительно играла на сцене коротенькие роли служанок и горничных. Там ее встретил папаша, уже к тому времени известный литературный деятель, рецензии которого с замиранием сердца ждала вся пишущая советская молодежь. Увидев мамашу, очередной раз произносящую: «Стол накрыт для чая, господа!», он влюбился как мальчишка. Собственно, в тот же вечер, получив огромный букет алых роз и записку «Самой прекрасной женщине», мама бесповоротно решила, что роль жены известного критика ей больше к лицу, чем третьесортной актрисы. Она очень любила повторять, картинно прикладывая руку к накачанному ботоксом лбу: «Ради Олежки я оставила сцену!» Двадцать два года назад на свет появилась я и все детство провела на бесконечных литературных посиделках и поэтических чтениях в нашей огромной квартире в центре города.
– Женечка, – щебетала мама, – ты выглядишь отвратительно! Похудела еще сильнее!
На своих шпильках она возвышалась надо мной на добрую голову. Неловко оступившись, она споткнулась о мои по-прежнему валявшиеся посреди прихожей туфли и поморщилась.
– Вы чего так рано? Я думала, вы вернетесь только завтра, – промямлила я, быстро засовывая обувь подальше в угол.
Меня трясло от страха, ведь вода в душе стихла.
– Мы только с самолета – и сразу к любимой дочурке! – улыбнулась мама и томно оглядела себя в зеркале, поправляя чуть выбившуюся, окрашенную в идеальный платиновый цвет прядку волос. – Твоему отцу стало плохо на африканском солнце.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
