Точно так же охота, которая по-прежнему обеспечивала шанцев значительной частью потребляемой ими пищи, предоставляла хорошую возможность для отработки военных маневров. Самыми примечательными участниками таких маневров были боевые колесницы (как и на Среднем Востоке, начиная примерно с 1600 г. до н. э.). Колесницы имели два колеса со спицами и запрягались парой, а позднее четверкой лошадей. Повозка и упряжь были покрыты превосходными бронзовыми украшениями. Экипаж колесницы состоял из возничего, лучника и копьеносца, вооруженного восьмифутовым копьем, так что, когда колесницы выстраивались в ряд, враг видел перед собой лес копий. Их можно представить себе в действии под яркими лучами солнца: блестящий металл, красные наколенники и золотистые туфли колесничих, лучники с наперстками и наручниками, стреляющие в унисон под звук барабанов, передающих команды аристократов в бронзовых шлемах с плюмажами, свешивающимися ниже шеи.
Кроме луков и копий, в армии использовалась праща, а в рукопашном бою — боевой топор и кинжал с клинком, развернутым под прямым углом к рукоятке. В среднем экспедиционном отряде численностью около пяти тысяч человек большую часть войска составляли пехотинцы, набранные из крестьян, которые на время военных действий прекращали работу. Также присутствовал и некоторый процент рабов, но шанцы выделялись в древнем мире тем, что их общество не было полностью рабовладельческим.
На самом деле их общий жизненный уклад свидетельствовал о строгом моральном кодексе и социальной просвещенности. Например, женщины пользовались уважением: они не работали в поле, а приносили туда еду своим мужчинам; умершим царицам, как и царям, совершались жертвоприношения; цари редко имели больше одной или двух жен; и слуги жили вполне сносно — они часто занимали ответственные посты и направлялись посланниками в другие племена, поскольку царь не всегда мог полагаться на своих родственников, которых ему не позволяло наказывать семейное табу.
Эти пользовавшиеся доверием слуги постепенно эволюционировали в министров; но управление по-прежнему было достаточно простым делом, и его главная цель состояла в сохранении целостности царства. Царь осуществлял управление при помощи системы феодальных уделов. Всего при династии Шан существовало четыре ранга знати — бо, цзы, хоу и нань, — которые в привычных для нас понятиях имели следующую иерархию. В столице государь жаловал поместья рыцарям (нань), за ее пределами баронам (цзы); еще дальше графам (бо), а на границах — маркизам (хоу), и каждый из вассалов получал право управлять своим уделом, неся службу сюзерену. Пока тюрко-монгольские кочевники из далеких северных степей не начали свои набеги, которые будут потрясать Китай в последующие эпохи, они представляли собою отдаленную угрозу и даже служили источником новых идей — они могли познакомить шанцев с колесницей, коневодством, шаманской магией и поклонением звездам. Но на всей территории обширного субконтинента растущие амбиции и экономическая необходимость приводили к появлению как региональных сил, так и городов-государств на различных стадиях развития, которые представляли постоянную угрозу для Шан.
Осуществление царем прямого контроля было ограничено тем коротким расстоянием, которое могли преодолеть его колесницы, не разрывая линий коммуникаций, или природными преградами. Таким образом, ему приходилось во многом полагаться на вассалов, связанных торжественными договорами, при заключении которых каждая из сторон смачивала губы кровью принесенного в жертву животного, чье тело затем сжигалось вместе с копией договора, чтобы навлечь гнев духов на того, кто осмелится его нарушить. Кроме того, выдающиеся достижения шанской цивилизации и ее военная мощь означали, что духи предков шанского царя обеспечивали его подданных всеобщим превосходством. Он также использовал дипломатические методы, например осыпая щедрыми подарками (изделия из бронзы, связки каури, лакированные луки) победоносных военачальников и преданных вассалов и организуя выгодные браки. Набор армии основывался на системе «колодезных полей».
Это была система распределения земли. На широких равнинах северного Китая уделы были квадратными по форме, и их границы отмечали земляные валы и деревья. Внутри квадратные наделы были разделены на девять «колодцев», или участков, площадью до двадцати акров. Восемь из них принадлежали отдельным семьям, а девятый, урожай с которого шел местному господину, возделывали совместно. При администрировании четыре колодца составляли «город», четыре города — округ, четыре округа — район, а четыре района — область. Каждый округ и район должны были поставлять сюзерену определенное количество колесниц, лошадей, скота и вооруженных людей. (Меры веса и длины также были основаны на единицах, кратных четырем. Так, например, шестнадцать унций составляли катти — меру веса, равную 1,3 английского фунта, — которая используется до сегодняшнего дня, хотя при следующей династии вошла в употребление десятичная система.)
Престол в династии Шан передавался от брата к брату или к сыну в том случае, если братьев не оставалось. Правление тринадцатого царя, Чжоу Синя, начавшееся незадолго до 1100 года до н. э., традиция описывает слишком живыми и яркими красками для того, чтобы эти картины соответствовали истине, но тем не менее в их достоверность верили бесчисленные поколения. Она изображает могущественного человека с проницательным взглядом и острым слухом, умного и красноречивого, но в то же время жестокого и развратного. Однажды в ответ на увещевания своего старшего родственника, человека честного и прямого, который видел, что Чжоу погряз в разврате и забыл о справедливости, он воскликнул: «Говорят, ты мудрец. А я слышал, что в сердце мудреца семь отверстий. Посмотрим, так ли это!» С этими словами он приказал слугам убить своего родственника и предъявить ему сердце убитого. Традиция также повествует о том, что он потакал порочным пристрастиям своей любимой наложницы Дацзи: выполняя ее каприз, он повелел в одном из парков наполнить пруд вином и развесить на деревьях куски мяса, после чего заставил обнаженных мужчин и женщин гоняться друг за другом.
В это время в бассейне реки Вэй жил вождь племени, которого его люди называли Вэнь-ван, «Просвещенный владыка». Это было племя чжоу — племя, заставляющее вспомнить о современниках-греках, в ту пору потрошивших Эгейскую цивилизацию, греках, чей первоначальный варварский облик, как и в случае с чжоу, не содержал никаких намеков на последующий интеллектуальный расцвет.
Столица племени чжоу стояла возле современного города Сиань, там, где сегодня раскинулись пшеничные поля, в трехстах милях через реки и горы от Великого города Шан. Это племя силой установило власть над остальными племенами, обитавшими в долине реки Вэй. «Просвещенный владыка», сын шанской принцессы, которая была выдана за его отца для укрепления вассалитета, продолжил завоевания и в конце концов обратил свой взор на далекие дворцы и сокровищницы самого царства Шан. Не испугавшись больших расстояний, природных преград и мощной шанской армии, он спланировал кампанию. Однако Вэнь-ван умер до того, как сумел осуществить задуманное, завещав сделать это своему сыну. Его сын, У-ван, или «Воинственный владыка», потратил девять лет на подготовку армии и формирование союза племен, поклявшихся в верности. Первая попытка переправиться через Хуанхэ была сорвана, но двумя годами позже, около 1050 года до н. э., У-ван нанес удар, когда силы шанского правителя были ослаблены волнениями на востоке. Историческая традиция рассказывает о том, что 50-тысячное войско У-вана вступило в сражение с 700-тысячной шанской армией, что кажется значительно менее вероятным, чем факт падения династии Шан после однодневной решающей битвы.
