Это божество, кем бы оно ни было, мой господин, привечается в этом городе. Конечно, оно велико, и говорят, что именно оно, как я узнал, дает смертным вино, утоляющее их горести».
Понятно, что театральные вакханки далеки от настоящих. Но пьеса Еврипида вряд ли была бы интересна, если бы зрители не узнавали в ней дикий культ Диониса и менад. Суть всего этого довольно проста: та, кто «противится зову бога», утратит волю и станет действительно безумной. «Жизнь коротка», и «я выбираю то, что несет с собой мрачное безумие», говорит тот, кто отдается воле Диониса. Экстатический дионисизм исторически направлен на обездоленных женщин, ведь он позволяет забыть о своем отчаянном положении. Вакханками могут быть и рабыни, и чужестранки. Кроме земной радости — радости «единения в природе и простоте сердца», Дионис предлагает и легкую, приятную смерть, и даже блаженство в другом мире.
Это «борьба полов»?
Есть мнение, что менадизм — исключительно женское явление. В таком случае естественно интерпретировать эти ритуалы как то, что я называю «теорией клапана». Вакхические празднества — это компенсация, которую мужчины вынуждены предоставлять женщинам за замкнутую жизнь в «доме». Мол: «Идите, потанцуйте вдоволь и возвращайтесь успокоенными, чтобы хватило до следующего раза». Экстаз — это периодическое выпускание пара через клапан. Ритуалы на холме — это отражения подавленных желаний. В таком случае культ Диониса является в социальном плане проявлением мужского «великодушия» к ущемлениям женщин. Эту «теорию клапана» можно рассматривать и гораздо шире. Вспомните, до замужества женщина-девственница, хотя и является лишь орудием «мужской» религии, играет очень важную роль. Вступив в брак, женщина, вероятно, испытывает ощущение «поражения в правах». А вот культы Деметры и Диониса дают ей возможность опять играть главные роли.
Но хотя очистительный аспект этих танцев и является вполне понятным, по крайней мере не вызывает сомнений, что женщины таким образом избавлялись от неврозов, порожденных трудной долей, это не проясняетсмысла их существования. В самом деле, не совсем понятно, как здесь учитывается мужское господство, почему это иерархическое, деспотичное общество, заставляющее сгибаться женщин под своим ярмом, добровольно соглашалось на такой разрушительный культ. Чтобы найти ответ на этот вопрос, следует понять, что в конечном счете именно мужчины должны получать выгоду от такого женского ритуала, как они получают выгоду от ритуальных действий жен и матерей на праздниках в часть Деметры, дающей здоровых детей и обильные урожаи. Поскольку вряд ли они заботились о больных нервах своих жен, надо искать другие причины. Попробуем пересмотреть связи между участниками ритуальных игр. Три партнера: мужчина, просящий покровительства; божество, такое, каким его представляет и описывает человек в зависимости от концепции божества; и тот, кто наилучшим образом может передать божеству просьбу. Сперва божество. Зачем надо было придумывать для Диониса другие ритуалы, отличные от тех, что используются в общении с другими богами? Как и другие боги, он щедр: он дарит молодость, опьянение, точнее, виноград, вино, наслаждение, развлечение. Следовательно, есть тысяча поводов его умилостивить. Но это также один из самых жестоких богов: он насылает безумство. На празднике безумства считаютманией Диониса. Когда Геракл в припадке безумия убивает собственных детей, зритель понимает, что речь не идет о ритуальном безумстве менад, причины сумасшествия героя в другом. Тем не менее в действиях Геракла ясно прослеживается вакхическое поведение. Однако тот же бог, наказывающий безумием, является и психотерапевтом. Привычная двойственность греческих богов: Аполлон насылает болезнь и исцеляет, Артемида насылает бедствия и учреждает успокаивающие ритуалы. Ради добра ли, или упреждая зло, но человеческие сообщества не должны забывать Диониса и его торжественные ритуалы. Известно, чем это закончилось для дочерей Миния...
Итак, остается вопрос голоса, языка и его модуляции, то есть вопрос «каким образом». Каким образом лучше умилостивить этого жестокого и веселого бога, к какому голосу он наиболее чувствителен? К голосу женщины. Язык, используемый ими для общения с богом, не очень отличается от того, что используют мужчины. Их ритуалы включают пение, молитвы, танцы, жертвоприношения (странные и жестокие!), ритуальное поедание мяса. В культе Деметры, например, женщины копируют его «институты» с мужских, они группируются по политическим округам, объединяются, избирают «президентов» и рассуждают о гражданстве. Говорят, что они подражают мужчинам, но разве существуют другие способы социальной и политической жизни, когда живешь в городе? Считая греческую женщину существом-худшим-чем-мужчина, следует помнить, что, хотя женский голос лучше доходит до божества, отличие его не в языке — разновидности варварского, недоступного мужчинам, — а в модуляциях. Они менее совершенны, чем модуляции мужского голоса, но имеют цвет, аромат, специфический тон, который слышит данный бог.
Что же касается жриц, то это одна видимость. Изучая и учитывая все, что известно о сценарии ритуалов, становится понятно, что жрица — единственная женщина в мужском мире. Ее присутствие не содержит в себе ничего, что предполагало бы существование некого «женского» ритуала. Происходит как раз обратное. Как бы мужчины ни объясняли присутствие женщины,подобной женщины, как главный элемент ритуала, она лишь орудие, которое служит мужчинам в социальном и политическом плане, оно помогает сохранить мужское господство.
Религия представляет собой одновременно и разоблачителя роли греческой женщины. Женщины служат средством доступа к божеству, что видно из ритуалов в честь Деметры и ее дочери и Диониса, но средство это весьма специфично. Это жестокий, дикий и экстатический язык, непристойный и сексуализированный; девственница еще не имеет подобного опыта, речь идет только о взрослой женщине, супруге и матери. Для греков это единственная форма женского.
Интермеццо: у истоков греческого женоненавистничества
Женоненавистничество проступает во всей древнегреческой истории, оно представляет собой непрерывный задний план, даже если мимоходом на время окрашивается в новые цвета.
Мы рассмотрим эту тему на примере особенного документа: произведение Семонида Аморгосского[16] является первым текстом западной литературы, где женщина описана далеко не самым ядовитым языком. Все понятно с первых же слов: «Различно женщин нрав сложил вначале Зевс / Но душу в них он вкладывать не стал»[17]. С точки зрения онтологии женщины являются существами низшими; это для нас самое существенное: из определения женщины как существа бездушного следует, что она выпадает из человеческого рода. С точки зрения метафизической можно было бы на этом остановиться... если бы греческий мужчина заботился только о человеческом. Но он интересовался всем, что его окружало: домашними животными, например, и с этой точки зрения он интересовался женщинами, жившими подобно животным рядом с ним. Поэтому изучение женщин было подобно изучению систематической зоологии. Это наука быть женщиной, о чем свидетельствует в посвященной ей поэме Семонид: в зависимости от недостатков каждая «раса» или, вернее, каждый вид женщин воплощается в виде зверя-герба. В манере баснописца Эзопа Семонид выводит на сцену животных, чтобы проиллюстрировать характер этого нечеловеческого и отвратительного существа, каковым является женщина.
