Изначально задуманной в качестве боевой единицы только с лёгкими мачтами, «Инфлексибл» для плаваний мирного времени получил парусную оснастку брига, так что его экипаж имел возможность участвовать в парусных учениях вместе с остальным флотом. Мачты имели высоту 22,9 и 12,8 м, стеньги 14,0 м, брам-стеньги 11,9 м, реи были длиной 24,2 м, марса-реи 13,7 м и бом-брам-реи 11,1 м. Площадь парусов составляла 1718,7 м2, косых парусов он не нёс.
Эта оснастка, что нередко отмечал Барнаби, появилась «не вследствие расхождения во взглядах морских офицеров, а была частью итогового проекта, на которой настояли те, за кем оставалось окончательное решение» – восхитительная колкость по поводу предрассудков Уайтхолла. Тот, кто настоял на принятии этого абсурдного решения, повинен в совершении тяжелейшей ошибки, хотя корабль и страдал от этого всего четыре года. К 1885 г. полный рангоут уступил место боевым марсам, и во время ремонта «Инфлексибла» в том же году на нём установили шестовые мачты с круглыми боевыми марсами и лёгкими сигнальными реями. В 1900 г., когда его собирались «модернизировать» с добавлением батареи 6» орудий, верфь в Портсмуте изготовила для него оснастку «Султана» с двумя марсами на каждой мачте. Однако в итоге, как и в случае с «Дредноутом», согласия казначейства на эти расходы так и не последовало, так что этим мачтам было суждено много лет пролежать на угольной пристани как напоминание того, на что мог быть похож этот старый корабль на исходе его дней.
Внутреннее устройство «Инфлексибла» оказалось намного сложнее по сравнению с его предшественниками и после вступления корабля в строй путаницы в нижних палубах удалось избежать только благодаря изобретательности его первого командира кэптена Дж.А.Фишера.
«Инфлексибл» имел новую конструкцию, был напичкан сложными машинами и весь испещрён многочисленными отсеками и извилистыми коридорами; люди терялись, заблудившись в этих запутанных железных лабиринтах, не понимая, в какой палубе они находятся, в каком отсеке, и вообще, двигаются ли они в нос или корму корабля -так что командиру стало ясно, что когда он поведет свой корабль в бой, то в низах всё запутается окончательно и его приказы вообще вряд ли будут правильно переданы и поняты. Поэтому ему пришлось серьёзно взяться за дело и, призвав на помощь офицеров и применяя разнообразные и остроумные приёмы – такие как окраска переборок и коридоров в разные цвета, а также и другие новшества, он через несколько месяцев, лично наблюдая за всем, добился наведения порядка в этом хаосе сделал свои корабль ценной боевой машиной. Проводимые время от времени различные утомительные учения в нижних палубах при свете свечей, так необходимые для повышения боевой эффективности корабля, делались не для отвода глаз. Никто со стороны не имел представления о том, что происходит внутри этого корабля, и вполне возможно, что экипажи других кораблей полагали будто бы команда нашего доблестного гиганта по большей части предаётся сну – и это впечатление ещё более усиливалось, когда на борт прибывали офицеры с других кораблей и созерцали поднимающихся из мрачных низов матросов, которые моргали и щурились на дневной свет, словно совы.
Когда же на корабль прибыла адмиральская комиссия, именно такое впечатление и стало причиной того, что деятельность командира и офицеров по устранению всех подобных недостатков и их стремление привести его [«Инфлексибл»] в настоящее боевое состояние оценили невысоко, а вследствие того, что экипаж не смог поднять брам- и бом-брам-реи и заменить марсели так же ловко, как экипажи остальных судов эскадры, это вызвало даже тень недовольства кораблём. После инспекции командир задумался над этим, поскольку подобное отношение начальства являлось не просто неприятностью, но и прямо вредило моральному состоянию экипажа. В итоге, превратив свой корабль в реальную боевую единицу и не получив за это надлежащей оценки руководства, он с равной энергией начал тренировать своих людей на рангоуте и парусах, и за очень короткое время его корабль поднялся в глазах начальства с глубин недовольства до самого зенита славы, получив заслуженное прозвище «самого лихого корабля эскадры», что и было венцом похвалы».
«Инфлексибл»
Введён в строй 5 июля 1881 г. в Портсмуте, но окончательная готовность последовала только в октябре, поле чего корабль убыл для нахождения в составе Средиземноморской эскадры. Во время бомбардировки Александрии его огонь оказался на редкость точным, хотя 16» снаряды и не показали той разрушительной силы, которой от них ожидали. Всего выпустил 88 тяжёлых снарядов по фортам Рас-эль-Тин, Мекс, Ада и Фарос и получил самые тяжёлые повреждения изо всех британских кораблей, участвовавших в акции. Один 10» фугасный снаряд попал в небронированную часть борта ниже ватерлинии, срикошетил вверх, пробив палубу, и убил плотника и офицера, командующего 20-фунтовыми орудиями на надстройке. Сотрясения от выстрелов собственных орудуй повредили верхние надстройки и разбили несколько шлюпок. В 1885 г. со множеством повреждений прибыл в Портсмут для ремонта, во время которого была снята парусная оснастка, установлены боевые марсы и заменена вспомогательная артиллерия. С февраля 1885 г. находился в резерве, повторно введён в строй для смотра 1887 г. и манёвров 1888 и 1889 г. В июле 1890 г. снова пришёл на Средиземное море, где пробыл до ноября 1893 г. После этого вернулся в Портсмут, где в течение четырёх лет состоял кораблём портовой охраны. В октябре 1897 г. переведён в Резерв флота, а в ноябре 1901 г. – Резерв верфей. Продан в сентябре 1903 г. за 20100 ф. ст.
Глава 40. Комитет по «Инфлексиблу
В 1875 г., когда корабль уже год как находился на стапеле, разразился скандал. Бывший главный строитель Э.Рид, только что побывавший в Италии на верфях, где продолжалась постройка «Дуилио» и «Дандоло», шокировал общественность заявлением, объявив их «небезопасными для боя и подверженными, безо всяких сомнений, быстрому разрушению». Заявление это чуть было не отразилось на судьбе «Инфлексибла», спроектированного по той же схеме.
Итальянское правительство отвергло обвинение Рида на том основании, что он не мог располагать рядом засекреченных сведений для необходимых расчётов остойчивости этих кораблей. Однако было совершенно ясно, что Рид как раз обладал всем необходимым для проведения точной оценки проекта, на которой и основывалось его заявление, и общественное мнение в Англии успокоено итальянским опровержением не было. Пребывая вполне уверенным, что в этом новом корабле, постройка которого близилась к завершению, он получит самую замечательную и совершенную боевую машину на море, обыватель вдруг настолько внезапно столкнулся со столь же противоположным, сколь и авторитетным мнением, что дело не могло не кончится серьёзным расследованием.
Расчёты Рида были опубликованы в «Тайме» от 18 июля 1876 г. и предстали перед Парламентом. Рид утверждал, что, согласно полным расчётам по «Инфлексиблу», результатом разрушения заполненных пробкой отсеков станет полная потеря остойчивости и опрокидывание корабля. Когда корабль только начинали строить, отдел главного строителя ручался, что броневой цитадели будет достаточно для сохранения остойчивости и поддержания корабля наплаву на ровном киле безо всякой помощи со стороны небронированных конечностей (и Рид подчёркивал, что каждый тяжело бронированный корабль проектируется так, чтобы это условие выполнялось). Однако по мере развития проекта в него были внесены значительные изменения, и «Инфлексибл» вместо того, чтобы иметь достаточный запас остойчивости в случае потери плавучести в оконечностях, окажется не в состоянии выдержать даже штормовое море или резкую перекладку руля. Рид также отмечал, что в то время как первоначальный проект обеспечивал достаточную остойчивость за счёт одной лишь цитадели, теперь Адмиралтейство пытается доказать, что такая остойчивость в действительности не нужна.
