— Я не собирался быть снисходительным, — сказал он. — И прошу прощения, если тебе так показалось. Просто у меня был очень тяжелый день, и Розмари ждет меня к ужину. Хочешь, я вызову тебе такси?
— Нет, благодарю. У меня «мерседес».
Последние слова она произнесла, надменно кивнув, и Люк подумал, что таким образом она пытается сохранить достоинство.
— До свидания, Оливия. — Он улыбнулся и прикоснулся к ее щеке.
Июнь прошел, не принеся с собой никаких известий от Оливии, и Люк начал думать, что больше никогда ее не увидит. Иногда ночами он сожалел о том, что оттолкнул ее тогда, но при свете дня каждый раз понимал, что иного выбора просто не было.
Розмари, оправившаяся от тоски по Майклу, сдавала экзамены и казалась вполне довольной результатами. И в этой июльской жаре весенние дожди казались чем-то далеким и почти нереальным. Поэтому, когда однажды тихим вечером зазвонил телефон, Люк снял трубку, не ожидая никаких неприятностей.
— Люк? — произнес голос, который он так старался забыть. — Это ты?
Он отложил в сторону наполовину разгаданный кроссворд и отставил недоеденный ужин.
— А кого ты рассчитывала услышать? Оливия, я же сказал…
— Да-да, я знаю, что ты сказал, и оставила тебя в покое. Но сейчас уже не могу. Я должна тебе кое-что сказать. Ты должен знать об этом.
— Хорошо, говори.
— Я предпочла бы поговорить с тобой лично, — сказала Оливия.
— Не сомневаюсь. Но этого не будет.
Оливия, должно быть, почувствовала, что он намерен прервать разговор, и поспешно воскликнула:
— Люк, пожалуйста, не вешай трубку! Я беременна.
Несколько секунд, которые показались часами, он не мог произнести ни слова. Потом, взяв себя в руки, переспросил:
— Что ты сказала?
— Я сказала, что беременна.
Так спокойно, без всяких эмоций. Он провел ладонью по лицу. Невероятно. Оливия Франклин не может быть беременна от него. Такая безответственность не в его характере.
— Это невозможно, — сказал он.
— И тем не менее.
— Это не мой ребенок.
— Люк! Как ты можешь? Ты же знаешь, что ты единственный мужчина, с которым я… Что никого, кроме тебя, не было.
— Я не верю тебе.
— Это правда. И я могу это доказать. Пожалуйста, можем мы в конце концов встретиться и поговорить?
Люк застонал и бросил безнадежный взгляд на остатки ужина.
— Хорошо. Где?
Он не мог отказаться от встречи с ней. В противном случае всю оставшуюся жизнь он гадал бы, его ребенок или нет родился у женщины, с которой он провел единственную ночь.
— Ты мог бы прийти ко мне, — сказала Оливия.
— Нет. — Реакция Люка была мгновенной, порожденной естественным чувством самосохранения.
— Тогда в кофейне «Элида». Знаешь, где это?
— Да. Кажется, это модное заведение на Четвертой авеню?
— Именно так. Мы можем встретиться там через полчаса?
— Через час. — Люк ответил так лишь потому, что ему нужно было время, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок.
— Отлично. Встретимся через час.
Оливия сидела за столиком у окна и поглядывала на стильные розовые часы за стойкой. Он опаздывал на три минуты, но, конечно, придет. Она знала это наверняка. Люк был из тех мужчин, что держат слово.
Бородатый мужчина и рыжеволосая девушка вошли в кафе, держась за руки, и сели за розовый столик напротив, не отрывая глаз друг от друга. Оливия вдруг почувствовала, что в душе шевельнулось чувство, абсолютно ей незнакомое. Она задумалась. Это не могла быть зависть, поскольку она всегда презирала подобные публичные выражения чувств…
Звук отодвигаемого стула заставил ее вздрогнуть.
Люк, одетый в голубую рубашку с короткими рукавами и простые джинсы, сел напротив нее, положил ладони на стол и спокойно сказал:
— Итак?
Оливия попыталась заглянуть в его глаза, не сумела, нервно отхлебнула кофе и равнодушно спросила:
— Выпьешь что-нибудь?
— Нет. Я жду объяснений.
Она уставилась в свою чашку.
— Наверное, эта штука порвалась, — наконец проговорила она.
— Какая штука?
Она нервно расправила юбку, которую выбрала именно из-за ее пристойного вида.
— Пре… презерватив.
— Нет. Ничего подобного.
Ну ладно, она знала, что он на это не купится, но все равно стоило попробовать.
— Я была у врача, — продолжала она. — У меня будет ребенок.
— Вполне возможно. Но я не думаю, что имею к этому какое-то отношение.
Его голос, твердый и недружелюбный, подтвердил ее предположения. Люк Харриман не намерен становиться жертвой.
— Но у меня больше никого не было, — настойчиво повторила она, умоляюще глядя на него. — Ты должен мне поверить.
— С чего бы вдруг? — Его губы превратились в узкую полоску, глубокая складка прорезала лоб.
— Потому что это правда. Зачем мне лгать?
В углу стойки загудела кофеварка. Когда шум стих, Люк сказал:
— Возможно, привычка. Но ты можешь иметь и множество других причин.
— Назови хотя бы одну.
— Деньги.
Она покачала головой:
— Нет, думаю, нет. У меня их более чем достаточно.
— М-м. Пожалуй… — Он помолчал, потом проговорил, с трудом выталкивая слова: — Ты могла вообразить, например, что влюблена…
— Но я не влюблена, — ласково улыбнулась Оливия. — Я просто хочу, чтобы у моего ребенка был отец.
Она подождала, пока эти тщательно продуманные и отрепетированные слова возымеют эффект, наблюдая целую гамму переживаний на лице Люка. Сомнение, неверие, подозрение и наконец, осознание возможности того, что она говорит правду.
Да! Это сработало. Оливия скрестила руки на груди. Если она правильно разыграет карты, Люк непременно поверит, что ребенок его.
— Откуда я знаю, что ты действительно беременна? — спросил он.
Она знала, что он спросит об этом.
— У меня есть справка от моего врача. Я сказала ему, что ты можешь не поверить.
— Понятно. Полагаю, справка у тебя с собой?
— Да, — ответила она, — я принесла справку с собой.
Люк протянул руку и заметил, что она делает вид, будто роется в сумочке. Она прекрасно знала, где лежит эта чертова справка. Протягивая ему листок, она изобразила то, что, видимо, по ее представлениям, было победной улыбкой.
