Ульрика оторвала глаза от айпада:
– Что значит «на сегодняшний день»?
– NcoLV – очень необычный вирус. До сих пор нам не приходилось видеть ничего подобного. Когда его впервые обнаружил доктор Томас Ветье…
– Он тоже заразился, насколько мне известно?
Свен кивнул и продолжил:
– …тогда вирус и отнесли к коронарным. На это указывала структура, одноцепочная РНК в белковой мембране и, разумеется, характерная «корона». Отсюда и название. Поначалу он очень походил на SARS[7]. Я говорил о путях заражения именно «на сегодняшний день», потому что вирус мутирует. За то время, пока мы за ним наблюдаем, он успел заметно измениться.
Сегер положила айпад на стол:
– Каким образом?
– То, что происходит в пораженных клетках, можно смело назвать «супермутациями», как в случае рака. Подобное поведение может быть связано с тем, что, проникая в клетку хозяина, NcoLV соединяется в ней с другими вирусами. К примеру, в теле одного из пациентов он вступил в контакт с ортомиксовирусом – мы подозреваем, что это был H-три-N-один, то есть довольно тяжелая форма гриппа. В результате следующей репликации ортомиксовирус станет частью NcoLV. То есть его новый, смутировавший вариант будет куда опаснее и сильнее предыдущего.
Ульрика затаила дыхание.
– Господи, это уже что-то из области фантастики!
– Рискованная гипотеза, понимаю, – кивнул Сальгрен. – Но это единственно возможное объяснение того, что мы видим.
– И как же выглядит NcoLV на сегодняшний день?
– Нечто среднее между ортомиксо-, ленти- и короновирусом. – Свен вытащил листок формата А4 с цветным изображением. Тело вируса имело радужно-лиловый оттенок и было окружено шипами разной длины. Профессор показал на эти шипы: – Как мы знаем, вирусные тропизмы определяют, какие именно клетки может инфицировать вирус. Шипы, или пепломы, – это своего рода ключики, которыми отпираются лишь замки определенной конструкции. Ленти-, например, поражают клетки, связанные с иммунной защитой. Короновирус – определенные клетки в глазах, в носу и во рту. Но, как мы видим, у NcoLV имеются пепломы самых разных форм и размеров. Это настоящий монстр, ключ к множеству замков. Это враг, наступающий одновременно по всем фронтам. И с каждым новым пациентом его возможности увеличиваются.
Свен положил листок на стол. Ульрика с ужасом уставилась на многорукое чудовище.
Халуца, Израиль
Давид Яссур барабанил пальцами по столу. Он приехал к Янису Сольману, но не застал его на месте. Давид собирался уже покинуть кабинет, когда дверь приоткрылась и на пороге появился Сольман – запыхавшийся, с всклокоченными волосами.
– Решил поплавать в бассейне, – объяснил он. – Что-нибудь случилось?
– Кольцо, – прошипел Яссур.
Янис удивленно округлил глаза, обошел стол и занял свое место. Он был в тренировочном костюме и спортивных туфлях.
– Кольцо? – переспросил Сольман.
– Обручальное кольцо Акима Катца. Аляповатая безделушка, которую вы ему оставили.
Янис слушал Давида, скрестив руки на груди и раскачиваясь из стороны в сторону.
– И что с этим кольцом?
– Где оно? Что вы с ним сделали?
– Оно там же, где было всегда.
– То есть?
Янис развел руками:
– На безымянном пальце его левой руки, конечно.
Тут Давид не выдержал и с такой силой ударил ладонью по столу, что его собеседник отпрянул.
– Где оно, я вас спрашиваю?
Сольман выпучил глаза.
– Его там нет! – закричал Яссур. – Нет, понимаете? И я увидел это сразу, как только поставил ваш фильм. Как вы могли такое проглядеть?!
– Но… я… я…
Янис смотрел на коллегу. Теперь он выглядел не таким уверенным в себе.
Давид вскочил со стула.
– Вы немедленно отправляетесь в пятую секцию и выясняете, в чем дело. Проверьте всех, кто имел с ним какой-либо контакт. Всех… каждого… Кольцо должно быть у нас!
Сольман поднялся, доставая из выдвижного ящика пропуск на длинном черном ремешке. Некоторое время он молча смотрел на пластиковую карточку, а потом повернулся к Яссуру.
– Если вы не ошиблись и кольца действительно нет, напрашиваются два возможных объяснения… – вздохнул он.
Давид не отвечал.
– Либо кольцо украл кто-нибудь из охраны, либо Аким сам отдал его в качестве вознаграждения за какую-нибудь услугу… – продолжил Янис.
– Предполагаю последнее, – перебил его Яссур, открывая перед ним дверь. – И теперь ваша задача – выяснить, кому и за что заплатил Аким.
Янис устремился вниз по коридору. Давид с силой захлопнул за ним дверь и снова сел за стол в кресло для посетителей. Теперь он думал только о кольце Акима. Что мог купить за него человек, запертый в камере на глубине семнадцать метров?
Стокгольм, Швеция
Ульрика Сегер листала записную книжку в айпаде – не упустила ли она чего важного? Свен Сальгрен клевал носом. Женщина осторожно прокашлялась.
– Я устала не меньше вас, Свен. Осталось обсудить пару вопросов, и мы разъедемся по домам. Вам известно имя нулевого пациента?
Профессор кивнул:
– Ханна Сёдерквист. Не исключено, разумеется, что больные были и до нее. Но это первый зафиксированный случай.
– А происхождение вируса?
– Понимаю, что это звучит смешно, но нам так и не удалось это выяснить. Беседы с нулевой пациенткой не дали абсолютно ничего. Она не выезжала за границу, не имела контактов с животными. И никто из ее окружения не заболел.
Ульрика недоверчиво уставилась на коллегу.
– То есть вы всерьез утверждаете, что никто не знает, откуда он взялся? И источник заражения нулевой пациентки неизвестен?
– Мы не имеем об этом ни малейшего понятия. Томас Ветье проделал гигантскую работу, но так ни к чему и не пришел. И ни в одном из международных институтов не было выдвинуто ни одной более-менее приемлемой гипотезы. – Свен ненадолго замолчал, а потом продолжил, усмехаясь: – Родственник пациентки, предположительно муж, утверждал, что она заразилась от компьютерного вируса. Что заражение произошло через компьютер.
Но Сегер совсем не была настроена шутить.
– И эта Ханна до сих пор единственная, кто выздоровел? – спросила она.
– Да, это так. По какой-то непонятной причине в тот раз сработал ингибитор «Сентрик Новатрон». К сожалению, это был единственный случай. Больше ни один из пациентов на препарат не отреагировал. Тем не менее идею с «Новатроном» можно считать удачной.
