Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 40
– Они идут!
Я быстро глянул вперед сквозь маскировочную завесу. Там, всего в 30 метрах, появилась толпа большевиков, которая неслась на нас, времени на панику у нас просто не оставалось! Они явно пытались как можно скорее добраться до позиций нашей роты. Несмотря на утреннюю дымку, я смог различить вторую волну пехоты, которая появилась из мглы примерно в 50 метрах позади первой. Я схватил готовый к стрельбе пулемет и выпустил буквально всю ленту. Моя стрельба и вопли раненых разбудили остальных парней, и наши стволы обрушили огонь и смерть на коричневые толпы.
Наша бешеная стрельба вскоре вызвала ответный огонь уцелевших атакующих, которые попадали на землю и начали стрелять. Я быстро глянул налево и заметил большевика, который спускался в низину, чтобы обойти нас с тыла. Однако он тоже заметил меня и моментально исчез. Но тут же появился снова! Русский дал по мне очередь из своего автомата. Раскаленный свинец засвистел рядом с моей головой. Завязалась настоящая дуэль! Нас разделяло не более 20 метров. Я поднял штурмовую винтовку и стал ждать противника. Гебауэру пришлось стрелять из пулемета одному. Мы с русским стреляли друг в друга: поднял голову, выстрелил, спрятался, поднял голову, выстрелил, спрятался. Роттенфюрер Мартин, лежавший за вторым пулеметом моей группы, мог бы дотронуться до русского, если бы посмотрел в нужную сторону, однако он не видел нашей дуэли. Наконец русский совершил ошибку. Либо ему все надоело, либо он захотел стрелять чуть быстрее, однако он оставил свой автомат наверху, и я его видел, хотя сам он спрятался до следующего выстрела. Но я стал ждать его, держа палец на курке. Вот! Его голова появилась позади приклада автомата, но прежде чем он успел среагировать, получил пулю прямо между глаз. Голову русского отбросило назад, затем она исчезла, а дрогнувшая рука выпустила оружие.
Взбешенные русские бросились на неожиданное препятствие, которым стала наша позиция. Положение стало безнадежным, однако парни отважно сражались. Кольцо вокруг нас стягивалось все туже. В горячке боя один из парней в правом окопе встал во весь рост с автоматом в руках. Он дал длинную очередь и уложил около десятка врагов, что позволило нам вздохнуть спокойнее, но тут же сам рухнул на землю, получив пулю в живот. Давление немного ослабло, но вскоре был убит еще один из моих солдат. Мы больше не могли держаться, хотя вокруг наших окопов валялись груды вражеских трупов. Я выпустил красную сигнальную ракету: «Враг атакует!» Но ответа не последовало. Похоже, ливень русских снарядов, летевший над нашими головами, не позволял роте даже пошевелиться. Или они просто спали, в то время как мы отчаянно сражались за свою жизнь? Еще одна красная ракета. И снова никакой реакции. Я буквально вскипел от ярости на своих товарищей сзади и даже завопил что-то. Пока я помогал Гебауэру зарядить в пулемет новую ленту, то непрерывно ругался, призывая на их головы всевозможные несчастья и адские муки.
Затем я оставил Гебауэра управляться с пулеметом, а сам попеременно стрелял из штурмовой винтовки и автомата. Он совершенно забыл об опасности, поднявшись над бруствером по пояс, чтобы лучше целиться.
– Вниз! – закричал я, пытаясь перекрыть шум боя. Он ответил беспечным смехом, ведь ему было всего 19 лет… и продолжал посылать в атакующих смертоносные струи свинца.
Новая волна русских покатилась на нас, чтобы смять, уничтожить. На открытом пространстве они были совершенно беззащитны. Гебауэр приподнял голову, чтобы лучше видеть.
– Пригнись! – завопил я. Но слишком поздно! Внезапно Гебауэр качнулся назад и завалился набок. Я повернул его лицом к себе. Пуля попала ему под левый глаз и прошла сквозь шею. Он был еще жив, кровь текла вниз по щеке и шее. Гебауэр жалобно попросил:
– Напиши моей матери… – Его тело обмякло, руки беспомощно опустились. – Всего несколько строк… – И после этого я остался один, совершенно один, такой крошечный в своей норке. Тут я понял, что начинаю паниковать. «Спокойствие, только спокойствие. Ничего серьезного…» – уговаривал я себя, но тело продолжало трястись.
Мартин теперь тоже остался один. Я позвал его, приказав забрать оружие, так как собрался уходить. Он примчался дикими прыжками. В правом окопе также уцелел один из парней, но все остальные лежали, получив пули в голову. А ведь я предупреждал их, чтобы не высовывались, хотя тот же Мартин в горячке боя забыл все мои предупреждения. Этого было достаточно, и буквально в следующую минуту он получил пулю в переносицу. В результате двое уцелевших забрали пулеметы («MG-42» так и остался непревзойденным по скорострельности оружием до самого конца войны) и сумели не только прижать врага к земле, но даже отогнали русских. По какой-то непонятной причине русские не обстреливали нас ни из пушек, ни из минометов. Внезапно мы услышали крики «Ура!» позади себя. Они прорвались!
– Хватай пулемет и бежим! – крикнул я своему товарищу.
Я поднял свой пулемет, повесил на шею несколько лент и, придерживая патронташ, помчался прочь. По открытому полю пришлось бежать зигзагом, но мы довольно быстро добрались до спасительной опушки леса. Мой товарищ следовал за мной, держась в нескольких шагах позади. Я быстро оглянулся и заметил, как он схватился за плечо, а потом упал ничком. Прячась за деревьями, я оглянулся еще раз и увидел, как он, лежа, слабо помахал мне. Слишком поздно, сделать уже ничего было нельзя, так как русские были совсем рядом! Четверо русских бежали ко мне, пытаясь на бегу целиться из автоматов. Я бросил свой пулемет, все боеприпасы и припустил во всю мочь, вокруг свистели пули, с неприятным чмоканьем впиваясь в землю у меня под ногами. Теоретически я был уже мертвым унтершарфюрером, но солдату все-таки должно повезти когда-то! Так случилось и со мной в этот день. Я бросился в гущу деревьев и совершенно неожиданно для себя очутился среди солдат своей роты – но теперь их осталась жалкая горстка… хотя наш шведский командир невозмутимо курил сигарету. Он оглядел меня с ног до головы.
– Не так уж плохо. Могло быть гораздо хуже.
Это спокойствие заставило меня смутиться. Я стоял перед ним, судорожно переводя дыхание, сердце едва не выскакивало из груди, дрожащий и вспотевший после ужасных переживаний. Много позднее я понял, что его спокойствие было напускным, так как лишь это позволяло избежать паники в роте, которая за последние несколько часов потеряла более половины состава. Среди бешеного водоворота смертей, криков, стонов, искалеченных, окровавленных тел он пытался быть невозмутимым и совершенно спокойным, что спасло жизнь нашим уцелевшим солдатам. Только такой офицер может спуститься в ад и вернуться обратно!
Ротный командир отправил пару человек, чтобы восстановить связь с соседями. Еще один солдат был отправлен в тыл, чтобы сообщить о нашем опасном положении. Обершарфюрер получил приказ контратаковать с тремя солдатами. Я стал одним из этих «счастливчиков». Хороша контратака! Четыре человека против роты противника, а то и больше! Причем все четверо смертельно устали, физически и морально, пережив все то ужасное, что случилось за последние четыре часа. Атака не имела никакого смысла и могла завершиться только нашей смертью, но дисциплина и чувство долга погнали нас вперед.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 40
