Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
Гаражи и помещения для охраны размещались за территорией дачи, которую огораживал зеленый деревянный забор.
Особой любовью Брежнева была голубятня. Десятка два красавцев голубей (отдельно – молодняк, отдельно – крупные) он иногда сам подкармливал. Водитель рядом с интересом наблюдал, и Леонид Ильич как-то спросил его:
– Соображаешь в голубях-то?
– Соображаю.
– Вот и займись, корми.
Сама по себе дача мне, откровенно говоря, с самого начала не понравилась. Она похожа была на Дворец культуры или административное здание. Полезной площади было здесь мало – огромные холлы, переходы, коридоры. Огромная мраморная лестница шириной в два метра вела на второй и третий этажи, от нее веяло холодом. Большие окна, стеклянные двери, модные витражи – все создавало вид музея. Не было здесь тепла, уюта да просто жилого духа.
На первом этаже кроме столовой размещался небольшой кинозал, а также зимний бассейн – 14 метров, три дорожки, здесь Леонид Ильич плавал каждое утро. Температуру воды держали 27–28°, а когда Брежнев постарел – 30°. Внизу располагались и комнаты для обслуживающего персонала, кухня, подсобные помещения. У обслуги был отдельный выход на территорию дачи, но им пользовались и Брежневы, а парадные двери открывали, в основном, когда приезжали званые гости, это было не часто.
На втором этаже – спальня его и Виктории Петровны и еще четыре спальные комнаты для детей и внуков. На третьем этаже находился кабинет, в нем Леонид Ильич работал, а также библиотека, на полках которой хранились сигнальные экземпляры многих изданий.
Стоял бильярд, но ни хозяин, ни гости никогда не играли.
Казенность и холодность сооружения еще более подчеркивали одиночество далеко уже не молодой пары, проводившей здесь время по преимуществу вдвоем. Я представляю себе, как странно неуютно смотрелись со стороны мы трое за ужином: большая, просторная столовая, большой, на десять персон, стол, и в торце его, как бы приткнувшись, Леонид Ильич, Виктория Петровна и я.
После вполне семейного ужина я вставал из-за стола: «Спасибо».
Леонид Ильич довольно часто отвечал: «Оставайся, посмотрим «Время»».
С нашей стороны стола стоял «Рубин». В другом конце комнаты – японский телевизор с видеомагнитофоном и набором кассет, но туда Леонид Ильич не подходил, это все было – для детей и внуков. Мы устраивались у «Рубина».
Сидим, смотрим втроем. Когда на экране появлялся он сам, Виктория Петровна оживлялась: «Вот какой ты молодец!» Она ему льстила. Потом, когда он уже начинал шамкать, она иронизировала. В последние годы околотелевизионные разговоры все чаще вертелись вокруг одного и того же. Увидев кого-то из старых зарубежных или наших деятелей, Виктория Петровна говорила: «Смотри, как хорошо выглядит».
Или: «Усталый какой».
Кроме «Времени» еще любил смотреть «Фитили», ни одного не пропустил – и то, и другое служило ему, оторванному от жизни, источником информации. Показывают в «Фитиле»: построили цементный завод в Навои, а сырья на месте не оказалось, возят его откуда-то с севера, за тысячи верст.
– Леонид Ильич, – спрашиваю я, – что же это за хозяйство такое?
Виктория Петровна тоже удивляется.
– Все вы вот такие… – отвечает он. – Давай вам сразу все…
– Да не сразу, но как же так-то? – не унимаемся мы.
Леонид Ильич замкнется, молчит. В последние годы, случалось, «Время» не смотрел, поднимался спать. Она говорила: «Иди. Я посмотрю передачу и приду». Около одиннадцати шла вслед за ним.
Одна из любимых передач Виктории Петровны – фигурное катание. Руководство телевидения знало об этом, и все семидесятые годы телеэкраны были заполнены трансляциями этого вида спорта: чемпионаты мира, Европы, СССР, Олимпийские игры, на приз газеты «Псковские новости» и так далее.
Сам Леонид Ильич с азартом смотрел футбол и хоккей. Тут уж он в одиночестве оставаться совсем не мог.
– Давай хоккей посмотрим.
Ему, конечно, не хватало общения – обычного, человеческого, без лести к нему и подобострастия. Он не то чтоб уж очень болел, просто отдавал предпочтение клубу ЦСКА. А в Политбюро многие болели за «Спартак», и он на другой день на работе подначивал своих соратников: «Как мы вам вчера!..»
Часто брал с собой кого-нибудь на хоккей или футбол. Черненко болел за «Спартак», тут уж Леонид Ильич подначивал его, не щадил. Устинов же, как и Брежнев, был за ЦСКА, и поэтому, когда они сидели в ложе рядом, Леонид Ильич в пику ему начинал азартно болеть за «Спартак». Приглашал он и Громыко, тот ни в спорте вообще, ни в хоккее в частности ничего не понимал, но – ездил. В перерыве могли позволить себе рюмочку-другую выпить.
Эти спортивно-зрелищные посещения начались еще при Хрущеве, они на пару с Брежневым ходили довольно часто и на футбол, и на хоккей. Хрущев, кстати, был поклонником «Спартака». Иногда после ужина шли в небольшой, на несколько человек, кинозал. Брежнев любил детективы, еще больше – «про разведчиков», «про войну». Вспоминал свои военные годы, даже и довоенные, поэтому мог смотреть фильмы и на колхозные темы. Когда здоровье уже было подорвано, смотрел и плакал. Из отечественных фильмов больше всех обожал «Подвиг разведчика» с Кадочниковым. Из иностранных трофейных – «Серенаду солнечной долины», «Девушку моей мечты». Посмотрит, вздохнет:
– Раньше они мне больше нравились.
Опять начнет вспоминать молодость.
Мог заказать три документальные ленты «Клуба кинопутешествий», и до художественного фильма дело не доходило.
Из актеров любил Андреева, Бернеса (несколько раз смотрел «Два бойца»), Крючкова, Матвеева, Глебова, Тихонова. Из эстрадных артистов – Райкина.
С опозданием просмотрел «Семнадцать мгновений весны». Медсестра, которая втерлась к Брежневу в доверие и с которой у него сложились особые, скажем так, отношения (о ней речь впереди), подсказала, что разведчик Исаев – реальное лицо, жив и поныне, всеми забытый. Все, что происходило дальше, стало анекдотом. Брежнев дает нам поручение:
– Узнайте, был ли такой разведчик Исаев и что с ним теперь?
– И узнавать не надо. Не было, – отвечали мы. – Это собирательный образ.
Разговор происходил несколько раз. Наконец он сам позвонил Андропову. Юрий Владимирович ответил то же, что и мы, тем не менее по картотекам все перепроверили. Нет такого. Но Брежнев уже настроился на заслуженную награду забытому человеку и в результате распорядился наградить Золотой Звездой… артиста, который играл роль Исаева. Имело значение, конечно, и то, что Вячеслав Тихонов – молодой, обаятельный, стал уже артистом придворным. С чувством читал по телевидению «Малую землю», каждый правительственный концерт 7 Ноября после открытия парадного занавеса начинали с торжественных пафосных декламаций во славу партии того же Тихонова.
Теперь, конечно, можно поиронизировать или посокрушаться. Но давайте взглянем на все это и с другой стороны. У истока всего – что? Добро, которое хотел делать Генеральный. Он вообще любил делать добро. Скажут: за чужой-то счет, за государственный, легко быть добрым. А я отвечу: другие ни за какой счет добрыми быть не хотят: на за свой, ни за чужой. И в том, что наградили Тихонова, беды нет. Беда в том, что по законам культа личности, кроме него, в многосерийной ленте больше не нашлось ни одного, достойного награды. А разве меньше заслуга в создании этой киноэпопеи ее режиссера Татьяны Лиозновой, стоявшей у истоков всего? Но тут уже больше виноваты советники по культуре, по кино. «Советчики», а не советники. Смотрели в рот, ловили любой вздох – особенно разочарования.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60