– Какие этажи?
Шестой, третий и девятый. Рэндалл дождался, пока не вышли все остальные, и только тогда объявил:
– Тринадцатый.
Оператор явно был растерян.
– Знаете что, приятель, я могу дать вам двенадцатый и четырнадцатый, а вы уж сами поделите их пополам.
– Что?
– Здесь нет тринадцатого этажа. А если бы и был, то никто не стал бы арендовать там помещения.
– Это какая-то ошибка. Я сам там был сегодня утром.
Лифтер бросил на него подчеркнуто терпеливый взгляд.
– Что ж, убедитесь сами. – Он тронул лифт вверх и вскоре остановил его.
– Двенадцатый, – снова медленно тронул, цифра 12 на табло исчезла и сменилась другой. – Четырнадцатый. И что вы теперь скажете?
– Прошу прощения, – извинился Рэндалл. – Похоже, это какая-то дурацкая ошибка. Я действительно был здесь сегодня утром, и мне показалось, что я запомнил этаж.
– Может, это был восемнадцатый? – высказал предположение лифтер. – Иногда восьмерка кажется тройкой. А кого вы ищете?
– «Детеридж и Ко». Это ювелирная фирма.
Лифтер покачал головой:
– В этом здании таких нет. Никаких ювелиров и никаких Детериджей.
– Вы уверены?
Вместо ответа лифтер спустил лифт до десятого этажа.
– Попробуйте 1001. Там помещается администрация здания.
Нет, у них нет никакого Детериджа. И никаких ювелиров, ничего подобного. Может быть, джентльмену нужно здание «Апекс», а не «Акме»? Рэндалл поблагодарил и вышел, изрядно потрясенный.
Синтия все это время хранила полное молчание. Теперь же она спросила:
– Дорогой…
– Да? Чего тебе?
– Мы могли бы подняться на самый верхний этаж, а потом обследовать все этажи донизу.
– Что толку? Если бы фирма была здесь, они бы знали об этом.
– А может, они и знают, но просто не хотят говорить. Во всем этом деле что-то нечисто. Ведь если подумать, можно спрятать в здании целый этаж, сделав вход в него похожим на глухую стену.
– Да нет, это просто глупо. Наверное, я просто схожу с ума, вот и все. Ты не сводишь меня к врачу?
– Вовсе это не глупо, и крыша твоя на месте. Как ты вычисляешь высоту, находясь в лифте? По этажам.
Если лифт не останавливается на этаже, то ты его и не замечаешь. Не исключено, что мы наткнулись на нечто очень большое. – Она и сама не очень-то верила в то, что говорила, но знала, что ему просто необходимо чем-то заняться.
Он уже готов был с ней согласиться, но тут сообразил:
– А как же лестницы? Идя по лестнице, этажа не пропустишь.
– А может, у них и с лестницами придуман какой-нибудь трюк? Если так, то попытаемся его обнаружить. Пошли.
Но никакого трюка им обнаружить не удалось. Количество ступенек – восемнадцать – между четырнадцатым и двенадцатым этажами оказалось совершенно тем же, что и между всеми остальными. Они прошли сверху донизу, проверяя номера на матовом стекле ведущих на этажи дверей и сами этажи. Это заняло довольно много времени, поскольку Синтия не согласилась на предложение Рэндалла работать порознь, взяв на себя по пол-этажа. Ей не хотелось выпускать его из вида.
Не обнаружилось ни тринадцатого этажа, ни двери с надписью, возвещавшей бы о присутствии за ней ювелирной фирмы, ни Детериджа, ни какой-либо другой. Времени хватало только на то, чтобы читать названия компаний на дверях. Если бы они посещали каждую из фирм под тем или иным предлогом, то им понадобилось бы куда больше одного дня.
Рэндалл задумчиво смотрел на табличку с надписью «Картер и Гринуэй. Адвокаты».
– За это время, – пробормотал он задумчиво, – они вполне могли поменять табличку на двери.
– Только не на этой, – заметила она. – Да и в любом случае, если бы это была какая-то афера, они вполне могли бы вообще смыться отсюда. Переделать помещение так, чтобы ты никогда не узнал его. – Тем не менее она продолжала задумчиво смотреть на невинно выглядящие буквы. Офисное здание стояло на отшибе и было крайне замкнутым местом. Звуконепроницаемые стены, жалюзи на окнах… и ничего не говорящие названия фирм. В таком месте могло твориться что угодно – абсолютно все. Никто никогда не узнает. Никому нет дела. Никто ничего никогда не заметит. Ни патрульный полисмен, ни соседи, до которых отсюда как до Луны, ни уборщики, если арендатор откажется от их услуг. Пока фирма вовремя платит за аренду, администрация не станет лезть в ее дела. Так что тут возможно любое преступление, а трупы прячь хоть в туалете.
Она даже вздрогнула.
– Пошли, Тедди. Давай поторопимся.
Они быстро обошли оставшиеся этажи и наконец оказались в вестибюле. От вида человеческих лиц и солнечного света Синтия немного успокоилась, хотя они с мужем так не нашли исчезнувшую фирму. Рэндалл остановился на ступеньках и огляделся.
– А как ты думаешь, мы не могли быть в другом здании? – с сомнением в голосе спросил он.
– Исключено. Видишь этот табачный киоск? Я же, можно сказать, жила там. Мне там знакомо каждое мушиное пятнышко на прилавке.
– Тогда каков же ответ?
– Обед – вот ответ. Пошли.
– О’кей. Но свой я, пожалуй, выпью.
После третьей порции виски ей все же удалось заставить его съесть тарелку рагу из копченого мяса. Это да еще пара чашек кофе практически успокоили его, но все равно он оставался грустен.
– Син…
– Да, Тедди?
– Что со мной случилось?
Она медленно ответила:
– Думаю, ты стал жертвой необычного гипноза.
– Да, я тоже так думаю… теперь. Или это так, или я съехал с катушек. Так что будем считать это гипнозом. Я вот только хотел бы знать – зачем?
Она задумчиво чертила вилкой по тарелке.
– А вот я не уверена, хочется мне это выяснять или нет. Знаешь, что мне больше всего хотелось бы сделать, Тедди?
– Что?
– Отправить эти пять сотен обратно мистеру Хогу с запиской, что мы не в состоянии ему помочь, поэтому и возвращаем деньги.
Рэндалл недоуменно уставился на нее:
– Вернуть деньги? Боже милостивый!
Синтия выглядела так, будто ее поймали на том, что она делает непристойное предложение, но упрямо гнула свое:
– Согласна. И все равно больше всего мне хотелось бы именно этого. Мы можем заработать на пропитание разводами и поиском сбежавших должников. Так что нам вовсе не обязательно связываться с таким делом, как это.
– Ты говоришь так, будто даешь пять сотен на чай официанту.
– Вовсе нет. Просто мне кажется, что за эту сумму не стоит рисковать головой или душевным здоровьем. Послушай, Тедди, кто-то пытается нас подставить, и, прежде чем мы зайдем слишком далеко, я хотела бы знать почему.
