Подойдя к деревне Нтенде, мы увидели, что она окружена крепким частоколом, поставленным из страха перед нападением мабиха. Люди из племени мабиха переправляются через реку и похищают женщин, когда те ходят по воду; их отправляют на рынок в Ибо. Жители деревни хотели сделать пролом в частоколе и впустить нас, если мы останемся на ночевку, но мы отклонили это предложение.
Не доходя Нтенде, мы миновали развалины двух деревень. Жители их напали на нас, когда мы поднимались по Рувуме в 1862 г. У меня сохраняется старый парус с четырьмя дырками от выстрелов, которыми нападавшие проводили нас, после того как получили ткань и заверили в своей дружбе. Зверское нападение было поистине неоправданным и ничем не вызванным. Нападавшая группа устроила засаду на возвышенном участке в стороне от реки в то время, как их женщины вышли поглядеть на нас.
2 мая. Снова приближаются горы. Мы проходим одной из них, запомнившейся со времени первого подъема по реке. Она похожа на столовую гору. Высота ее 600–800 футов, называется Липару. Плато становится гористым; от западного края его подошвы берет начало непересыхающий ручей, образующий озеро на луговой полосе вдоль Рувумы. Деревья, любящие такие непересыхающие ручьи, распространили свои корни по всему топкому берегу и образовали, таким образом, твердую поверхность, но в отдельных местах можно провалиться на целый ярд. Пришлось заполнять такие глубокие ямы ветвями и листьями и развьючивать животных, чтобы перевести их через ручей. Ночь провели на прибрежной полосе около Липару[8] и двинулись дальше.
3 мая. Отдыхали в деревне племени макоа; во главе деревни стоит старая женщина. Макоа, или макоане, можно узнать по полумесяцу, вытатуированному на лбу или на другом месте. Наш пудель Читане гонял с беспощадной яростью деревенских собак; его грозный вид внушал ужас несчастным дворнягам с желтой и белой шерстью. Грозным пудель казался потому, что трудно было разобрать, с какого конца у него голова, а с какого – хвост. Пудель наслаждался погоней за визжавшими псами, но если бы хоть один из них повернул ему навстречу, он удрал бы назад.
Ко мне подошла добродушная женщина и предложила поесть, но мы уже собрались уходить. И другие женщины кормили наших людей, не получая ничего взамен. Я сказал ей, чтобы она послала с мужем провизию нам вслед, а я заплачу за нее; впрочем, лучше было бы принять предложенное: некоторые угощают просто по доброте душевной и не ожидают ничего взамен.
Лица многих мужчин макоа густо покрыты татуировкой в виде двойных выпуклых линий длиной около полутора дюймов. Сделав разрез, втирают в него древесный уголь и выдавливают тело в этом месте так, что все рубцы оказываются выступающими над поверхностью кожи. Татуировка эта делает их довольно безобразными и придает свирепое выражение, какое принимали в старину наши короли и вожди, когда с них писали портреты.
4 мая. Нам сказали, что ручей, вечно скрытый под тенистой листвой и затянутый корнями водолюбивых широколиственных деревьев, называется Нконья.
Мы разбили лагерь на островке, образованном ответвляющимся от Нконьи рукавом, который дальше вновь сливается с ручьем; владелец участка использовал его под рис.
2 мая цеце снова покусали буйволов, а сегодня у них от укусов других мух (гораздо более страшных на вид, чем цеце) течет кровь артериального цвета. Я раньше ни разу не наблюдал этого симптома, но когда зарезали буйвола, покусанного цеце, мы увидели, что его кровь имеет цвет артериальной.
У нашей коровы воспалился глаз, на крестцовой части таза появилась опухоль, серый буйвол болен, но я приписываю его состояние немилосердной перегрузке вьюками, спина у него изранена; верблюдов, видимо, мухи не беспокоят, однако они слабеют от ужасных гноящихся ушибов и тяжелой работы, у мулов и ослов не видно признаков болезни от цеце, но один из мулов растянул связки плеча и не может нагибаться, чтобы пить и есть.
Кончилась гряда, идущая вдоль северного берега реки. Впереди ровная местность с отдельными выступающими гранитными пиками. У конца гряды в районе, называющемся Ньючи, живет много макоа. В деревне Ньямба, где мы провели ночь на 5-е, живет знахарка, умеющая вызывать дождь. Она поднесла нам большую корзину сироко, или, как его называют в Индии, мунджа, и курицу. Знахарка высокого роста, хорошо сложена, с красивыми руками и ногами и вся покрыта обильной татуировкой. Даже на бедрах и ягодицах сделаны сложные рисунки; она не стыдилась того, что эти места обнажены.
Здесь производят много соли, извлекая ее из почвы выщелачиванием, а затем выпаривая на огне. У женщины-вождя есть ручная ханга-толе, то есть хохлатая цесарка, но с голубыми, а не белыми пятнышками.
Продвигаясь далее на запад от конца гряды, мы встретили сначала песчаник, затем массы гранита. Гранит приподнял слои песчаника, наклонив их в восточном направлении. Сиенит, или гранит, имел такой вид, как будто подвергся плавлению: масса вся была покрыта бороздками, шедшими, как и в других местах, на восток и на запад. С изменением геологической структуры изменилась и растительность. Различные виды деревьев с лавровидной листвой теперь заменили акация, африканское черное дерево и мимоза. Трава стала короче и реже, и можно продвигаться без рубки деревьев. Мы находимся сейчас против горы на южном берегу, называемой Симба («лев») за ее предполагаемое сходство с этим зверем. Там живет много негров-мабиха, иногда совершающих набеги на эту сторону реки за рабами.
6 мая. Опять мухи цеце. У животных сонный вид. Глаз у коровы помутнел. При проколе из шкуры бежит алая кровь. Местные жители кажутся смышлеными и почтительными. Во время богослужения какой-то мужчина начал разговаривать, но когда я сказал: «Ку сома млунгу» («Мы хотим молиться Богу»), он замолчал. Интересно было бы знать, каковы представления этих людей, выяснить, что они приобрели от общения с природой в течение прошедших веков. За ними не замечается проявления буйной распущенности и презрения к жизни, свойственных, как мы считали, нашим мрачным временам Средневековья; к сожалению, у меня нет переводчика; впрочем, я понимаю многое из того, что говорят макоа, когда разговор идет об обыденных вещах, главным образом потому, что знаю другие наречия.
7 мая. Ночью пал верблюд, а утром начались конвульсии у серого буйвола. Жестокость сипаев портит мой эксперимент; я думаю, что погибнут еще многие верблюды, один буйвол и один мул; сипаи усаживаются курить и есть, оставляя навьюченных животных стоять на солнце. Когда меня нет рядом, сипаи болтаются без дела: они явно не желают утруждать себя, не в состоянии нести свои подсумки и мешки, а их способность есть просто поразительна. В деревнях маконде удивительно чисто, но стоит нам провести ночь в деревне, как сипаи разводят в ней грязь. Мы не проходим в среднем даже четырех миль в день, если считать по прямой, а между тем вьючные животные часто проводят на солнце по восемь часов подряд. Вставая в 4 часа утра, мы не можем двинуться в путь раньше 8. Решение взять сипаев было ошибкой.
